Отправлено: 08.03.12 12:11. Заголовок: Князь Вяземский - легенда Гражданской войны
Князь Вяземский - легендарная и загадочная фигура Гражданской войны. Все карательные действия белых на Северном Урале упорно приписывались именно ему. Имеются сведения, что Вяземский оставался здесь все 1920-е годы. Имеются версии о причастности его к "Золотому пароходу". До сих пор неизвестны его имя и отчество. Может виной всему звучные титул и фамилия, "раскрученные" журналистками (желтыми!) Зинаидой Рихтер и Ларисой Рейснер. Может Вяземских было несколько? Может кто-то работал "под Вяземского"? Стоит попробовать отделить факты от мифов.
Отправлено: 10.03.12 12:27. Заголовок: отряд Вяземского
По поводу фотографии - юойцы отряда Вяземского. На была выставлена эта же фотография, но там были подписаны ее участники. В центре командир 16-го Ишимского полка капитан Мететелев, а вот Макаров без инициалов, но похоже в чине капитана. Фотография сделана в г. Осе. За Вяземского Большое спасибо. Еще немного о Вяземском. Из Дневника Михаила Романова. ( альманах «Мгновения истории». Выпуск 1. Пермь. 2010 г. с. 9.)
«2/15 января 1915 г. Пятница. Поезд в Гатчину. В 8 ч утра приехали в милую Гатчину, Вяземские приехали с нами в наш дом. Трогательный Беби был очень рад меня видеть и стал ласковым. В 2 ч Наташа Вяземские, Джонсон и я поехали кататься в наших охотничьих санях в Зверинце.»
Из письма А. Сотникова к Э. Фрейбергу о слухах насчет проезда великого князя Михаила Александровича через Сибирь на Дальний Восток. (Скорбный путь Михаила Романова: от престола до голгофы. Пермь. 1996 г. С.186.)
«К княгине Вяземской в Чите относились довольно критически, считая, что она является представительницей и работницей английской партии и была очень враждебно настроена в отношении барона Унгерна, у которого ее муж командовал полком. В дальнейшем супруги Вяземские получили 5000 золотом от атамана Семенова, что не помешало им вести чуть ли не агитацию против Семенова в Харбине».
Пермские составители сборника считают, Вяземский Владимир Алексеевич – князь, бывший адъютант великого князя Михаила Александровича.
Где здесь, правда, а где вымысел нажно разбираться?
Прошу прощения за неточность. В интерне эта фотография была выложена, а затем исчезла. Список эскадрона в оригинале не датирован, предположительно февраль 1919 года. Посмотрю еще раз, может косвенно вычислю дату. А Вяземский действительно служил у Унгерна. В. И. Шайдицкий. На службе Отечеству. (Барон Унгерн в документах и мемуарах. Москва, 2004 г. С. 277.)
«Я – генерал Акцинов, представитель барона Унгерна при атамане, хотите к нему?» - «Хочу» - …. Приходите завтра получить предписание; к барону также едет подполковник, князь Вяземский, получивший назначение помощником командира по строевой части 1-го Конного полка».
Отправлено: 11.03.12 13:08. Заголовок: Пермяк пишет: к бар..
Пермяк пишет:
цитата:
к барону также едет подполковник, князь Вяземский, получивший назначение помощником командира по строевой части 1-го Конного полка
Браво, Михаил Григорьевич! В этом что-то есть! Из книги "Уральцы о Гражданской войне (от первого лица). Потом вот в скором времени князь Вяземский приезжал опять к нам в Богословск и Надеждинск. В Надеждинске много людей расстрелял и в Богословск человек двенадцать расстрелял. Tут много было предателей, которые вообще ихние-то. А он приехал со своими, и не знали, кто за Вяземский, откуда. И пакость такую сделал. А потом где-то в Иркутске, - я потом слыхал, - его поймали и расстреляли. (Записано 18 июля 1928 года в Кушве со слов рабочего из Богословска в возрасте пятидесяти одного года, отказавшегося сообщить свою фамилию.)
...средства истратил на розыски своего друга - Великого князя Михаила Александровича, давши для этой цели крупную сумму князю Вяземскому
Это, видимо, П.П. Вяземский: "Князь Вяземский Петр Павлович, р. 1854. Офицер гвардейской кавалерии, адъютант вел. кн. Михаила Николаевича. В эмиграции во Франции. Ум. ок. 15 апр. 1931 в Ментоне (Франция)". Волков С.В. Офицеры российской гвардии в Белой борьбе. М., 2002. С.113. Наверное, все же в.к. Михаила Александровича. Или я не правильно списал, или у Волкова ошибка.
подполковник, князь Вяземский, получивший назначение помощником командира по строевой части 1-го Конного полка
Волков С.В. Офицеры армейской кавалерии: Опыт мартиролога. М., 2004. С.130.: "Князь Вяземский. Подполковник. В белых войсках Восточного фронта; дек. 1919 помощник командира в 1-м конном полку Азиатской конной дивизии". Видимо, Волков пользовался тем же источником.
А с этим Вяземским, наверное, можно идентифицировать: «К княгине Вяземской в Чите относились довольно критически, считая, что она является представительницей и работницей английской партии и была очень враждебно настроена в отношении барона Унгерна, у которого ее муж командовал полком. В дальнейшем супруги Вяземские получили 5000 золотом от атамана Семенова, что не помешало им вести чуть ли не агитацию против Семенова в Харбине».
Где-то я еще встречал о княгине Вяземской в Сибири.
Отправлено: 11.03.12 22:36. Заголовок: Документы любезно пр..
Документы любезно предоставленные мне И.А. Фомичевым:
11/XI 19 г. Уполномоченному Губчека Тов. ПОРОШИНУ г. ВЕРХОТУРЬЕ Имеются сведения, что в Всеволодо-Благодатской волости проживают в настоящее время […]кой при власти Колчака яро защищали таковую, […]давали Советских работников, и остались здесь только ввиду того, что было нельзя уже проехать в сторону белых, а именно: АРАПОВ Петр Никитин и КОМЧАМОВ Петр Георгиев. А поэтому Екатеринбургская Губчека просит Вас по сему делу произвести разследование и таковое прислать Губчак немедленно. Кроме того в Любанской волости скрывается какой-то белогвардеец который служил в карательном отряде Князя Вяземскаго, разследовать и в случае обнаружения арестовать и прислать в Губчека. Председатель: [подпись] Зав. Секретно-Оперативным Отделом: [подпись] Врид. Секретарь: [подпись] УГААОСО. Ф.1, оп.2, д.47413, л.69.
[…] ВОЕННЫЙ СОВЕТ III-й АРМИИ ВОСТОЧНОГО ФРОНТА 23 октяб. 1919 г. №372 Д. Армия. В Губернскую Чрезвычайную Комиссию Препровождается для сведения выписка из Политической Сводки за 17/X-19 г. Всеволодо-Благодат. Товарищи агитаторы, бывшие в этой волости представляют ее, как сырую, глухую, имеющую много градов, пещеру. Контрреволюция там действует открыто. У контрреволюции здесь тайная организация. Во главе ея стоит подпрапорщик Арапов, спасший князя Вяземского, убивший комиссара Давидова, державший в прошлом году фронт против красных. В Совете большая половина шкурники, есть даже определенные шпионы, одевшие красную маску. Есть и честные работники, но их меньшинство, при чем они не развиты, не опытны, они одни не в силах бороться с зарвавшейся контрреволюцией. Они одни не могут очистить волость от колчаковского мусора. Арапов остался в волости только по тому, что не успел убежать, но это его не огорчило, он с перваго же момента вступления в село красных думал об организации белой шайки. Революционной мобилизации в волости не произведено, ибо, если взять оттуда 5 честных преданных Советской власти товарищей, это значит, что Север Верхотурского уезда отдать в руки белогвардейцев. Население волости беднота, запуганная белогвардейским растрелами и нагайками. Сочувствует власти, но боится своих белогвардейцев. /Резолюция: Зам. Члена Рев. Совета А. ЛЕПА. От 23/X. Сообщить в Губчека и Особотдел. Врид. Управляющий Секретариатом [подпись] УГААОСО. Ф.1, оп.2, д.47413, лл.70-70об.
[…]ля 19 г. УДОСТОВЕРЕНИЕ. Дано сие подпрапорщику АРАПОВУ в том, что он: 1, в период борьбы с большевиками в районе Никито-Ивделя был организатором отряда в 27 человек, которым был разбит совет и красноармейцы в Никито-Ивделе; 2, участвовал в бою против красных на севере со своим отрядом совместно с отрядом Князя Вяземскаго; 3, состоял в течение 6-ти месяцев с Сентября 1918 года по Март 1919 года Начальником охраны Никито-Ивдельской волости; и 4, состоял в течение Марта месяца Начальником контр-разведки Богословскаго Горнаго Округа, что подписью и прило[…] казенной печати удостоверяется. Вр.и.д. Коменданта Б.Г.О. Чиновник Военнаго времени Кузнецов Делопроизводитель Чиновник Военнаго времени [подпись] УГААОСО. Ф.1, оп.2, д.47413, лл.110-110об.
Портрет П.Н. Арапова (УГААОСО. Ф.1, оп.2, д.47413, л.80.):
Отвечают они обычно очень оперативно. Если это интересующий Вас человек (можно попросить проверить по анкете в деле - там обычно указывалась служба в белой армии) - делайте запрос, если не жалко 1231 р. За эти деньги Вам откопируют анкету с фото или сделают справку. В деле могут быть и другие документы - но обычно копируют только анкету. остальное за отдельную плату.
Таскаев "Белая армия в Коми крае": "Колчаковцы наступали на Печору с двух направлений: ляпинского и чердынского (см.карту). На первом действовал батальон князя Вязем-ского примерно в 600 штыков из Северной группы войск Сибирской армии, в рядах которого находилась разведрота чехословаков (134 чел.). Основной состав батальона был сформирован в Тюмени из местных добровольцев под началом подпоручика Лушникова. В январе 1919 г. Вяземский с боем выбил красных из Ляпино, а в конце января — начале февраля 1919 г. разъезды белых из-за Урала появились на средней Печоре у Усть-Щугора".
Отправлено: 17.03.12 21:19. Заголовок: Петрушин А.А. На зад..
Петрушин А.А. На задворках Гражданской войны. Кн.1. Тюмень, 2003. Сс.144-145.: Комиссар Мандельбаум и князь Вяземский В декабре 1918 года Сибирская армия Колчака предприняла мощный натиск на противника – III Красная армия была разгромлена. Белые захватили Пермь и двинулись на Глазов и Вятку. В Зауралье, в районе Ляпино – Березов колчаковцы сконцентрировали батальон князя Вяземского примерно в 400 штыков. Для транспортных нужд Вяземский мобилизовал 50 ханты с оленьими упряжками. 20 декабря 1918 года белые атаковали на оленях в деревне Щекурья красную заставу и почти полностью ее уничтожили. Троим красноармейцам удалось вырваться из окружения и бежать в Ляпино к Мандельбауму. «Герой Печорской экспедиции» планировал наступать на Березов, но захват противником Щекурьи и Мункежских юрт (в сторону Ивделя) расстроил его планы. Он приказал Давыдову с конным отрядом в 16 всадников осмотреть горный проход между Щекурьей и Ляпино, а Зарубину с главными силами провести разведку боем на реке Сычве у Мункежских юрт. В горах Давыдов попал в засаду и был убит «охотниками за черепами». Вернувшийся 22 декабря из разведрейда Зарубин выбил белых из Щекурьи, захватив в числе трофеев 28 винтовок, 10 дробовиков, 50 пар лыж, 50 оленьих нарт и 150 оленей с упряжью. Попавшие в плен 16 белогвардейцев по приказу Мандельбаума были расстреляны. Сам «хозяин» Печорского уезда покинул Ляпино, забрав с собой пушку, которой дорожил больше, чем своими солдатами. 26 декабря, получив известие о боях за Ляпино и чувствуя надвигающуюся катастрофу на Печоре, член Реввоенсовета VI Красной армии Орехов написал письмо Ленину, в котором просил о помощи. Вот это письмо…
Отправлено: 17.03.12 22:21. Заголовок: Петрушин А.А. На за..
Петрушин А.А. На задворках Гражданской войны. Кн.1. Тюмень, 2003. Сс.147-150.:
Малицы для гимназистов В январе 1919 года командир северной группы Сибирской белой армии полковник Казагранди усилил в Ивделе, что на реке Лозьве, батальон князя Вяземского ротой чехословаков в 134 штыка. Березов, опасаясь наступления Мандельбаума, слал отчаянные телеграммы в Тобольск. В выходившей в Тобольске газете «Сибирский листок» от 8 ноября 1918 года было опубликовано сообщение губернского комиссара Пигнатти: «За последние дни в Тобольске стали циркулировать слухи о появлении в Березовском уезде отряда красногвардейцев, о занятии ими Обдорска и приближении его к Березову. Сообщаю, что… в Березовском уезде на расстоянии приблизительно 900 верст от Обдорска появилась с Урала шайка красногвардейцев, имеющая целью не выполнение какого-либо стратегического плана, а исключительно захват запасов казенного хлеба, находящегося от Обдорска также на весьма далеком расстоянии. Необходимые для ликвидации деятельности этой шайки меры приняты и несомненно с успехом будут осуществлены…». По указанию Колчака в Тюмени был сформирован северный экспедиционный отряд, который возглавил подпоручик Лушников. 17 декабря часть этого отряда вышла из Тобольска на Север. В конце месяца им вослед, в малицах с нашитыми на них погонами, отправились добровольцы из гимназистов под командованием подпоручика Туркова. Отряды соединились в селе Самаровском и через Березово добрались до села Сартыньского. По описанию очевидца, «…это село расположено на левом берегу Сосьвы, большей частью на увале до 2 – 3 саженей высотою. Жилых домов (есть приличные) – до 30. Есть церковь, волостное правление, училище, хлебозапасный магазин, пороховой погреб, аптека. Церковь и школа – новые, крепкие здания, крытые железом. Кругом села преобладает хвойный лес…». Разместившись в «приличных» домах, Лушников и Турков дождались князя Вяземского (объединенные силы стали насчитывать более 600 штыков) и в ночь на 16 января 1919 года атаковали Ляпино. Предварительно село подверглось обстрелу из бомбометов, а засланные в тыл обороны разведчики забросали штаб красных ручными гранатами. Возникла паника. Отряд Зарубина разбежался, потеряв в этом бою около 60 человек убитыми. С криками «ура!» белые вошли в Ляпино. Бежавшие из села красные собрались в Щекурье. Зарубин принял решение отступить в Усть-Щугор на Печору. Стоял лютый мороз. Большинство ляпинских красноармейцев были одеты налегке, и во время 200-километрового отхода по Сибиряковскому тракту 15 человек замерзли насмерть. Потери белых составили 6 убитых и 12 раненых. Погибших переправили в Тобольск и похоронили 3 февраля 1919 года. Среди них был Урий Марсин, руководитель тобольской организации еврейской молодежи «Геховер». В «Сибирском листке» 26 января 1919 года начальник гарнизона Тобольска полковник Ермолаев сообщил: «…Нашим славным Северным отрядом под командой подпоручика Лушникова после пятидневного сражения с боем взято селение Саранпауль. Все находившиеся там красноармейцы, свыше 200 человек, уничтожены, все вооружение красных и обоз в 60 лошадей нами захвачены…». 21 января остатки отряда Зарубина появились в Усть-Щугоре, вызвав там переполох известием о наступлении белых из-за Урала. Мандельбаум приказал завалить лесом Сибиряковский тракт между местечками Катя Ель и Миша Бичевник (30 км). Напрасно бойцы убеждали командующего о бесполезности этой идеи зимой, ибо противник мог подойти к Усть-Щугору не только по дороге, но и по замерзшей реке. Упрямый «печорский Чапаев», размахивая наганом и бомбой, заставил красноармейцев в течение восьми дней заваливать тракт деревьями. Хлебные запасы достались колчаковцам. Это хлеб сыграл потом главную роль при сокрытии реликвий и ценностей Сибирского белого движения.
Отправлено: 18.03.12 01:10. Заголовок: Можно считать, что л..
Можно считать, что личность князя Вяземского выяснена.
Это Вяземский Владимир Алексеевич, адъютант Великого князя Михаила Александровича
Из книги "Расследование цареубийства. Секретные документы". – М, 1993 (прислал Михаил Ситников, по просьбе которого я их здесь и размещаю)
По поиску нашел в сети воспоминаниях Татьяны Александровны Аксаковой-Сиверс, мать которой Александра Гастоновна была женой того самого Вяземского Аксакова Т. А. Семейная хроника : в 2-х книгах / Т. А. Аксакова-Сиверс. – Париж : Atheneum, 1988., Кн. 1 (электронная версия http://www.sakharov-center.ru/asfcd/auth/?t=book&num=156)
Выдержки из воспоминаний, касающиеся В.А. Вяземского и предыстории его появления на Урале, привожу ниже
С. 222:
"Я видела, что жизнь на Пречистенском бульваре разваливается на куски. Отношения между мамой и Николаем Борисовичем дали непоправимую трещину. Дядя Коля категорически заявил, что весною он уходит в отставку и поступает на сцену. Мама уже не боролась — ей было все равно. К этому времени ее увлечение Вяземским перешло в ту всепоглощающую любовь, с которой она в течение тридцати дальнейших лет охраняла его от всяких напастей и беспомощного, ослепшего похоронила в 1945 г. в Париже". С. 247-248:
"Развод с Николаем Борисовичем завершился сравнительно быстро, и 15 июля в церкви Николая Морского она обвенчалась с князем Владимиром Алексеевичем Вяземским. Для того, чтобы характеристика действующих лиц была беспристрастной, я хочу упомянуть об одном красивом жесте, имевшем место незадолго до этой свадьбы.
Тетя Лина де Герн, у которой мама жила во время развода, неоднократно предостерегала сестру от рискованного шага, каким она считала ее брак с Вяземским. Предостережения эти велись, главным образом, с материальных позиций и сводились к тому, что: «Он тебя бросит, и ты останешься на улице (sur le pavé)». Как только эти слова дошли до Вяземского, он перевел Попелево — свое единственное имущество — на мамино имя и заявил Валентине Гастоновне: «Теперь Ваша сестра может меня выгнать, а уж никак не я — ее!»
После свадьбы Вяземские поехали в деревню, где Владимир Алексеевич незамедлительно получил повестку о мобилизации его в армию с направлением в Острогожскую школу прапорщиков (Воронежская губерния).
(Будучи в свое время исключенным из корпуса за какую-то шалость, он отбывал повинность в Московском драгунском полку, но офицерского чина не имел.)
Проводив мужа, мама принялась за устройство попелевского дома. Как и при первом разводе, за ней поехали ее рояль и столовая красного дерева с тем стулом, в соломенной сетке которого трехлетний Шурик провертел дырочку. Теперь этот стул вызывал уже не слезы, а лишь легкую улыбку умиления (см. описание развода моих родителей). За короткий срок маме удалось превратить запущенный попелевский дом в комфортабельное жилище. Однако все омрачалось для нее разлукой, и через месяц мама была уже в Острогожске.
Обстановка, которую она там застала, была мало привлекательна. Вяземский находился в компании грубых, кутящих военных, напоминавших ремонтеров прежних лет, и, что самое главное, чувствовал себя среди них совсем неплохо. Мама с ужасом увидела, что ее культурно-воспитательная работа (вплоть до применения зубной щетки) рискует пойти насмарку, и с тревогой в сердце направилась обратно в Москву, оставив Вяземского добывать себе погоны прапорщика среди всех соблазнов Острогожской «клоаки».
Задача вырвать Вяземского из железных когтей войны была совсем не проста, и главные трудности заключались не во внешних, а во внутренних сферах.
Воспитанный на идеях неглубокого, но весьма шумного патриотизма, Вяземский никогда не согласился бы остаться в тылу на какой-нибудь маленькой должности и стать предметом насмешек подобных ему Фарлафов.
И вот, в то время, когда мама начинала чувствовать бесплодность своих усилий, в доме Надежды Петровны Ламановой-Каютовой она познакомилась с вернувшейся из заграничного изгнания Натальей Сергеевной Брасовой. Это обстоятельство самым неожиданным образом разрешило, казалось бы, неразрешимую проблему: чтобы Вяземский был «и на войне и без войны».
Почувствовав расположение к моей матери и узнав о ее тревогах, Наталья Сергеевна предложила устроить Вяземского ординарцем к своему мужу, который как раз в это время получил командование формирующейся «дикой» дивизией."
С. 253:
"Дивизия формировалась на Украине, в Жмеринке, где Вяземский, получивший к тому времени погоны прапорщика, и был представлен Великому князю в качестве ординарца. Формально Вяземский был зачислен в Кабардинский полк, но все последующие годы находился при штабе дивизии, вернее при ее командире, с которым у него сразу установились прекрасные отношения. Кавказское одеяние Вяземского ему не шло — он был слишком громоздок (всегда на полголовы выше окружающих), но хорошо сидел на лошади, а этого было достаточно для выполнения его несложных обязанностей."
После большевистского переворота Вяземских выселили из имения Попелево и они уехали в Козельск.
С. 287-294:
"Незадолго до нового 1918 года в Козельск с бывшего юго-западного, теперь уже не существующего фронта приехал Вяземский.
Атмосфера, между тем, с каждым днем накалялась. Сложившийся веками уклад жизни давал трещины по всем направлениям, и даже такой маленький пункт, как Козельск, постепенно втягивался в стихию ломки и разрушения...
Революционная волна нарастала, и «дворянское гнездо», обосновавшееся в доме Собенникова, стало привлекать внимание комиссаров. У нас начались обыски, не дававшие результатов, но трепавшие нервы. Слухи, один страшнее другого, докатывались до нашей «цитадели».
В начале февраля весь Козельск заговорил о «Варфоломеевской ночи», когда все дворяне и буржуи будут уничтожены. Не ясен был только вопрос об участи детей до четырех лет. По одной версии им предстояло быть убитыми, а по другой — нет.
Решено было срочно ехать в Москву...
В бегстве из Козельска, совершенном под покровом ночи, принимали участие: мама, Вяземский, Борис, я и Дима. Нас сопровождал Лев Михайлович Кавелин...
И все же мы сравнительно благополучно прибыли в Москву. С вокзала мама и Вяземский, в силу дружеских отношений, отправились к Каютовым, которые к тому времени уже были выселены из своего дома на Тверском бульваре и переехали в довольно поместительный особняк Чинсовых в Еропкинском переулке на Пречистенке. Нас же, т.е. Бориса, Диму и меня, Лев Михайлович повез в свое Замоскворечье и с искренним радушием водворил в две небольшие комнаты, находившиеся на антресолях занимаемой им квартиры...
Большой поддержкой для меня было присутствие в Москве мамы, которая часто заходила в кавелинскую мансарду. Лишь приезд в конце мая [1918 г. ]Н.С. Брасовой, втянувшей ее в свою орбиту, нарушил наше постоянное общение.
Дело в том, что великий князь Михаил Александрович за это время был сослан в Пермь. За ним добровольно последовал Н.Н. Джонсон. Жили они в гостинице, и вел. князь периодически должен был являться на отметку в Чека. Наталья Сергеевна, которой ссылка не коснулась, сначала поехала с мужем, но недолго усидела в Перми. Не знаю, какие дела ее привели в Москву, но она не спешила ее покинуть; как всегда, элегантно одетая, она разъезжала на предоставленной ей датским посланником машине и в конце концов уговорила Вяземских ехать вместе с ней в Гатчину. Провожая маму, я не знала, что это — разлука на долгие годы!"
С. 296:
"В середине лета [1918 г.] у нас на кавелинских антресолях неожиданно появился Вяземский в обличий железнодорожного проводника. Дело в том, что дня за два до этого в газетах появилось туманное извещение об исчезновении великого князя Михаила Александровича. При этом говорилось, что к гостинице, в которой он жил в Перми, подъехала тройка с неизвестными людьми. Люди эти попросили великого князя и его секретаря следовать за ними и куда-то их увезли. Узнав об этом в Гатчине, Вяземский сказал, что его место — быть при Михаиле Александровиче, где бы тот ни находился, в особенности, если великий князь в опасности. На такие слова маме нечего было возразить, и наступила разлука. Вяземский поехал на восток разыскивать Михаила Александровича, что было делом трудным, так как по Волге проходил фронт восставших чехословаков и шли бои. Мама же осталась с Брасовой в Гатчине.
Как я уже говорила, при переезде через Москву Вяземский был одет в какое-то потрепанное пальто. На голове у него была железнодорожная фуражка; в одной руке он держал фонарь, а в другой — прекрасный кожаный чемодан с бельем великого князя, которое он хотел ему «подвезти на всякий случай». Борис сразу заметил несообразность такого багажа (рубашки были помечены инициалами с коронами). Вяземский с этим согласился, бросил чемодан на кавелинском чердаке и поехал с одним фонарем, исчезнув с нашего горизонта на несколько лет".
Листая летопись старинного села… Опубликовано: «Калужские Губернские Ведомости» (приложение к газете «Весть») №10 (7831)
Примерно в 80 километрах от Калуги, в Козельском районе, находится старинное село Попелёво, где и поныне течет спокойная неторопливая жизнь. По преданию, с давних пор передаваемому из уст в уста, село получило необычное название от того, что возникло в далеком прошлом якобы на сером пепелище, где гулял лишь неистовый ветер. Сегодня невозможно проверить, насколько обросшая догадками и вымыслами легенда близка к истине, а потому восстановфить летопись старого села удалось только с середины восемнадцатого столетия. Благодаря архивным документам стали известны имена первых законных владельцев этих земель.
Издавна село Попелёво принадлежало нижегородским дворянам, родным братьям Бестужевым-Рюминым, хозяевам множества родовых поместий и крепостных, передававшихся по наследству. Помещичья усадьба с двумя каменными господскими домами, утопавшими в буйной зелени регулярных садов с плодовыми деревьями, была основана сыновьями известного стольника Дмитрия Андреевича Бестужева-Рюмина во второй половине XVIII века и располагалась на правой стороне Мещовской Большой дороги, по обе стороны безымянного ручья, в окружении четырех прудов. Недалеко от дома владельцев загородного поместья с садом, огородом, скотным двором и пашней была небольшая роща, также принадлежавшая Бестужевым-Рюминым. По левому берегу ручья шел дубовый и березовый лес. Рядом с усадьбой, занимавшей более пятидесяти десятин земли, хозяева содержали конный завод. Уже в то время возвышался в селе одноэтажный каменный храм во имя Рождества Пресвятой Богородицы с двумя приделами в честь Чудотворца Николая и во имя Живоначальной Троицы, чьи звонкие колокола собирали жителей села и соседних деревень на службу по поводу православных праздников, а также в дни сельских свадеб и отпеваний. Как и полагается, около приходской церкви был погост, а напротив находился Попов пруд, названный так потому, что на его берегу располагался дом священника, служившего в сельском храме.
По тем скудным сведениям, которые удалось собрать о первых владельцах имения, братья Бестужевы-Рюмины являлись представителями нижегородской ветви древнего дворянского рода. Один из них, Иван Дмитриевич, был капитаном Ростовского пехотного полка и, судя по исповедальной ведомости Москвы 1754 года, проживал в основном в столице, где имел собственный дом. Его брат, секунд-майор Николай Дмитриевич Бестужев-Рюмин, начавший службу в 1741 году, предпочитал пребывать в своих калужских имениях, жить на широкую ногу, нередко кутил, и погрязая в крупных долгах, которые после его смерти пришлось выплачивать вдове Пелагее Ивановне, урожденной Свечиной. Именно Николай Дмитриевич стал дедом знаменитого декабриста, пылкого, страстного и свободолюбивого Михаила Павловича Бестужева-Рюмина, одного из руководителей Южного общества, которому была уготована короткая и трагичная жизнь, окончившаяся казнью в 1826 г.
Загородное имение переходило из рук в руки по наследству и лишь в конце 1780-х годов обрело новых хозяев. Пелагея Ивановна, похоронив супруга, навсегда распростилась с калужской усадьбой и переселилась в давно принадлежавшее Бестужевым-Рюминым родовое сельцо Кудрёшки близ Нижнего Новгорода, в простую крестьянскую избу. С помощью сыновей начала поднимать хозяйство, решившись вскоре на частичную распродажу усадебных земель.
Владельцем поместья в Попелёве в конце восемнадцатого столетия являлся Николай Иванович Бестужев-Рюмин, занимавший в ту пору должность заседателя Козельского уездного суда, а дослужившись до секунд-майора, был избран в 1794 году уездным судьей. Предполагают, что именно Николай Иванович в 1815 году в честь победы русских войск над Наполеоном вложил немалые средства в колоссальный ремонт обветшавшей от времени старой Рождественской церкви. Каменный храм в Попелёве с колокольней был переоборудован, покрашен и обнесен чугунной оградой.
К сожалению, дату кончины последнего владельца имения из рода Бестужевых-Рюминых выяснить не удалось. Согласно материалам Калужского архива, в 1820-х годах часть усадебной земли с господским домом и прилегавшими к нему постройками принадлежала поручику Николаю Ивановичу и его брату, корнету Ивану Ивановичу Бибиковым, которые, помимо Попелёва, были хозяевами большого количества земель и крестьян, находившихся на оброке, еще в шести деревнях Калужской губернии. По генеалогическому древу знаменитых дворян Бибиковых, занимавших в XVII веке почетные места царских стольников и стряпчих, доказано, что славные представители этого рода через крупного помещика Медынского уезда генерал-поручика Юрия Богдановича Бибикова, скончавшегося в 1805 году, были связаны крепкими родственными узами с дворянским родом Бестужевых-Рюминых. Это и позволило им стать полноправными хозяевами усадьбы в селе Попелёве. Другой частью имения и 53 душами крепостных крестьян долгое время владел капитан-лейтенант флота, депутат от дворянства по Козельскому уезду в 1823 – 1830 годы Петр Богданович Карпов.
Братья Бибиковы лишь числились владельцами усадьбы, бывали здесь нечастыми наездами для решения насущных проблем или для летнего семейного отдыха, проживая главным образом в своих имениях за пределами Калужской губернии, в основном в пригородах Рязани и Ярославля. Руководил же жизнью богатого поместья начиная с тридцатых годов позапрошлого столетия третий из братьев, штабс-ротмистр Алексей Иванович Бибиков. В 1823 году он окончил одно из элитных заведений северной столицы - Пажеский корпус, был выпущен корнетом, поступил в лейб-кирасирский полк и дослужился до звания штабс-ротмистра. Однако, будучи совсем молодым, вероятно, по состоянию здоровья в 1827 году получил отставку. С той поры он и поселился в Попелёве, где вскоре женился, взяв в супруги девицу из старого дворянского рода - Прасковью Камынину, отец которой, Сергей Васильевич Камынин, занимал в 1821 году должность предводителя дворянства по Мещовскому уезду. А.И. Бибикову принадлежало в то время более 180 душ крепостных крестьян, и финансовых средств для ведения загородного хозяйства и наслаждения усадебной жизнью помещику, по всей видимости, хватало. По крайней мере в 1850-х годах Алексей Иванович считался зажиточным хозяином – за ним числилось огромное количество крестьянских душ в деревнях Козельского и Лихвинского уездов и множество десятин земли, которую он приобретал, часто совершая довольно выгодные сделки.
В середине XIX века село Попелёво, состоявшее из 26 дворов, насчитывало почти 400 жителей. Уютное поместье процветало - по масштабам Калужской губернии оно считалось сравнительно крупным. Один из главных хозяев имения, почетный попечитель Калужской Николаевской гимназии, шестнадцать лет занимавший место предводителя дворянства по Козельскому уезду, помещик А.И. Бибиков пользовался репутацией примерного семьянина. Сыновья Алексея Ивановича, Николай и Алексей, учились на юридическом факультете Харьковского университета. Для младшей дочери Прасковьи отец увидел достойного супруга в лице богатого дворянина, отставного военного Александра Павловича Запольского, вдовца, владевшего усадьбой при селе Радождеве, располагавшемся в другом конце Козельского уезда. Старшая дочь А.И. Бибикова Александра, окончившая московский пансион, была выдана замуж за поручика артиллерии Василия Владимировича Воейкова, получив в качестве приданого наиболее ценную часть отцовского имущества - имение в Попелёве.
В имении молодых супругов Воейковых довольно часто за чашкой чая собирались близкие родственники и знакомые хозяев усадьбы, велись спокойные беседы, устраивались концерты и всегда царила дружеская атмосфера. Таким образом, старое дворянское гнездо, где по вечерам из распахнутых окон парадной гостиной доносились чудесные звуки скрипки и фортепиано, очень долго являлось культурным, музыкальным центром Козельского уезда. Духовная жизнь на некоторый срок там замерла лишь тогда, когда Воейковы были вынуждены навсегда расстаться с родовым имением.
Василий Владимирович, более десяти лет избиравшийся уездным предводителем дворянства, хозяйничал в усадьбе наравне с супругой и старался делать все возможное для того, чтобы сохранить в дорогом его сердцу загородном доме семейный уют и покой. Но судьба сыграла с ним злую шутку - в восьмидесятых годах Воейков разорился, что заставило его продать как свое родовое имение Плюсково, так и Попелёво. Тяжело переживая страшное разорение, Василий Владимирович выставил усадьбы на торги и на последние средства увез семью в Польшу, а владельцем дворянского гнезда надолго стал князь Алексей Алексеевич Вяземский.
В конце позапрошлого столетия Попелёво состояло из 42 дворов. При приходской Рождественской церкви, обнесенной каменной оградой, была открыта, скорее всего, не без помощи владельцев имения, министерская школа для обучения грамоте крестьянских ребятишек. Небольшой частью помещичьей усадьбы в тот период еще продолжала владеть жена капитан-лейтенанта флота П.Б. Карпова. Однако скоро А.А. Вяземский сумел выкупить все усадебные земли Попелёва и оказался единственным хозяином старого барского поместья, занимавшего почти 700 десятин. По воспоминаниям Т.А. Аксаковой-Сиверс, «князь Алексей Алексеевич Вяземский был тихий человек, очень высокого роста, любивший сидеть дома и трудиться за токарным станком».
Полную противоположность мужу составляла его супруга, Мария Владимировна, урожденная Блохина, прозванная «Захват», потому что до свадьбы помимо будущего супруга к ее ногам поочередно слагали сердца весьма видные помещики Козельского уезда А.Д. Оболенский, А.Н. Домогацкий и А.Н. Ергольский. Эта умная, властная и взбалмошная женщина, по словам Т.А. Аксаковой, «имела способность создавать вокруг себя цыганский табор; постоянные поклонники, гости и приживальщики составляли вокруг нее пеструю и шумную свиту».
Князь Вяземский на многое закрывал глаза. В 1881-1883 гг. он занимал место предводителя дворянства по Козельскому уезду, затем благодаря хлопотам друга семьи князя А.Д.Оболенского получил должность могилевского вице-губернатора, в конце 1890-х годов ушел в отставку и окончательно поселился в Попелёве, уйдя с головой в хозяйство.
Прежде всего Алексей Алексеевич привел в порядок господский дом и поправил покосившиеся от времени усадебные постройки. Однако главной достопримечательностью имения, его истинным богатством в ту пору являлся 53-десятинный фруктовый сад, которым хозяин усадьбы очень дорожил, а потому постоянно о нем заботился. После кончины князя в 1902 году по духовному завещанию Вяземского Попелёво досталось его сыну Владимиру, а дочери Надежде было выделено небольшое поместье Плюсково на р. Серёне, но жить она временно осталась с братом.
Последний владелец усадьбы Попелёво князь Владимир Алексеевич Вяземский любил охоту и держал на псарне 75 охотничьих собак. На территории поместья была красивая летняя беседка, где после катания на лодках на Пифановом (Княжеском) пруду хозяева и их гости полдничали или проводили время за вечерним чаем. В конце парковой аллеи располагались винные погреба. Яблоки перерабатывали на вино, варили вкусный джем и повидло.
Владимир Вяземский вел довольно беспорядочный образ жизни. По комнатам попелёвского дома бродили собаки, повсюду валялись уздечки, нагайки и охотничьи принадлежности, а молодой барин проводил время на охоте или в разъездах по округе – на деревне ни одна свадьба, ни один престольный праздник не обходились без него. Вскоре В. А. Вяземский весьма невыгодно сдал в долгосрочную аренду часть усадебных земель и пашни дворянину А.Н. Домогацкому и ряду крестьян соседних деревень. В 1914 году Владимир Алексеевич женился на Александре Гастоновне Аксаковой и сразу же преподнес супруге щедрый подарок - перевел на ее имя село Попелёво. Здесь, в усадьбе, дочь Александры Гастоновны, Татьяна Александровну Аксакову, с сыном Димой застала Октябрьская революция, и в декабре 1917 года последним владельцам имения пришлось срочно его покинуть. Село было реорганизовано в отделение совхоза «Красный комбинат», а в 1930 году на бывших помещичьих землях возник совхоз «Красный плодовод», площадь фруктовых садов которого составляла 326 га.
В связи с частой сменой хозяев усадебная жизнь и внешний архитектурный облик имения непрестанно менялись, а потому трудно сейчас судить о том, как выглядели старинные постройки, сооруженные еще в середине XVIII века. Ныне сохранились одноэтажный деревянный дом с кирпичными подвалами, бревенчатый сруб которого в 1980-х годах был облицован кирпичом, бывшая псарня, церковная сторожка и заброшенное церковное здание, перестроенное в начале прошлого века. Находившийся некогда в окружении великолепного сада сельский храм во имя Рождества Пресвятой Богородицы с богатой библиотекой, к сожалению, не уцелел во время Великой Отечественной войны.
В настоящее время в Попелёве действует церковь в честь Державной иконы Божией Матери, открытая несколько лет назад в бывшем здании сельской администрации. Единственным же напоминанием о жизни в старом барском имении служат сегодня фрагменты заросшего парка с аллеей лип и кленов да с каскадом из семи прудов, каждый из которых, как при бывших хозяевах усадьбы, носит свое прежнее название. Юлия ПИОНТКОВСКАЯ.
Все даты в формате GMT
8 час. Хитов сегодня: 162
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума