Отправлено: 25.06.10 11:43. Заголовок: Бывшие колчаковцы на службе в РККА и ОГПУ/НКВД (продолжение)
О судьбе бывшего начальника штаба генерала Вержбицкого Крузе Аполлона Яковлевича: http://www.grwar.ru/persons/persons.html?id=1646 По-моему, это единственный из белых офицеров такого ранга, дослужившийся до генерала в Красной армии. А чтобы кто-то из них участвовал в Великой Отечественной войне на командных должностях (маршал Говоров не в счет) я вообще не встречал.
Предлагаю выкладывать сюда информацию об участниках Белого движения на Востоке России, служивших в дальнейшем в РККА
Сыромятников Александр Дмитриевич 04.02.1886-27.08.1938. Уроженец СПб. Православный. Образование получил в 1-м кадетском корпусе и Михайловском артиллерийском училище (1905). В службу вступил 31.08.1903. Из училища выпущен подпоручиком (ст. 15.07.1905) в 51-ю артиллерийскую бригаду. Позже служил в 4-й рез. арт. бригаде и 49-й артиллерийской бригаде. Поручик (ст. 09.08.1908). Штабс-Капитан (ст. 09.08.1912). Окончил Императорскую Николаевскую военную академию (1913; по 1-му разряду). По выпуску из академии приказом по генштабу №4 за 1914 прикомандирован на 1,5 г. к 188-му пехотному Карсскому полку для командования ротой. Участник мировой войны. Капитан (ст. 09.08.1914). Помощник ст. адьютанта отделения генерал-кварт. штаба 4-й армии (8 мес.). Ст. адьютант штаба 41-й пехотной дивизии (2 мес.). Ст. адьютант штаба 3-й Кавказской стр. дивизии (с 03.12.1915; 5 мес.). Ст. адьютант штаба 19-го армейского корпуса (с 09.05.1916; на 03.01.1917 в должности). На 03.01.1917 ст. в чине Капитана установлено с 09.08.1912. И.д. штаб-офицера заведующего обучающимися в Николаевской Военной Академии офицерами (назначен между 03.01.1917 и 01.04.1917). Подполковник (пр. 02.04.1917; ст. 06.12.1916) с утверждением в должности. Штатный преподаватель там же (с 10.05.1917; по Списку ГШ по 01.03.1918 - с 01.01.1918). Участник Белого движения на востоке России. Генерал-квартирмейстер Сибирской армии. Один из организаторов переворота 18.11.1918, приведшего к власти в Омске адм. А.В. Колчака. После переворота и.д. начальника штаба Ставки Верх. Главнокомандующего. С 03.1919 начальник штаба уполномоченного Верх. Правителя и Верх. Главнокомандующего, командующего войсками в Енисейской и части Иркутской губерний генерал-лейтенанта Розанова. Участвовал в организации борьбы с красными партизанами на внутреннем фронте в Сибири. На 04.1919 1-й генерал-кварт. Ставки Верх. Главнокомандующего. Полковник. В РККА. Начальник Высшей Военной Школы в Сибири; Штатный преподаватель Военной Академии (с 01.12.1921). На 01.03.1923 ст. руководитель по тактике Военной Академии РККА. В 20-е годы работал в управлении Военно-учебных заведений штаба РККА, затем был преподавателем военного дела в 1 МГУ. На 1938 работал по договорам в учреждениях Народного Комиссариата обороныСССР. Проживал по адресу: г. Москва, 1-й Кирпичный пер., д. 26, кв. 2. Арестован 27.03.1938. Осужден 29.07.1938 Комиссией НКВД и прокуратуры СССР по обвинению впринадлежности к офицерской контрреволюционной шпионской организации. Расстрелян на Бутовском полигоне в Москве.Реабилитирован 12.03.1956. В. В. Каминский. Двойные «перевертыши» в Корпусе Генштаба.
Александр Дмитриевич Сыромятников родился 4 февраля 1886 г. в Санкт-Петербурге. Начальное военное образование получил в 1-м кадетском корпусе, 31 августа 1903 г. поступил на военную службу в Русскую императорскую армию (далее — РИА); в 1905 г. окончил Михайловское артиллерийское училище, откуда был выпущен подпоручиком в 51-ю артиллерийскую бригаду. Позже служил в 4-й резервной артиллерийской брига- де и 49-й артиллерийской бригаде1. На 1 января 1909 г. молодой офицер состоял поручиком в 4-й резервной артиллерийской бригаде в Курске2. Накануне Первой мировой войны в 1913 г. А. Сыромятников окончил самое престижное военно-учебное заведение Российской империи — Николаевскую Академию Генерального Штаба (далее — АГШ), находясь на момент обучения в Академии в чине штабс-капитана. После выпуска из АГШ Сыромятников был причислен к Генштабу, а приказом по Генштабу № 4 за 1914 г. Александр Дмитриевич был прикоман- дирован на полтора года к 188-му пехотному Карсскому полку для командования ротой (так называемый «строевой ценз»). Служба по Генштабу у героя нашей статьи началась с должно- сти помощника старшего адъютанта отдела генерал-квартир- мейстера штаба 4-й армии (8 мес.). Затем молодой генштабист состоял старшим адъютантом при штабе 41-й пехотной диви- зии (2 мес.); с 3 декабря 1915 г. — старшим адъютантом 3-й Кав- казской стрелковой дивизии (5 мес.)5. С 9 мая 1916 г. – на 8 фев- раля 1917 г. капитан А. Д. Сыромятников занимал должность старшего адъютанта штаба 19-го армейского корпуса. До сих пор карьера Генштаба капитана А. Д. Сыромятникова не отличалась от карьеры прочих молодых выпускников АГШ, окончивших alma mater в канун Первой мировой войны. Далее же происходит повышение, которого удостаивались далеко не все офицеры русского Генштаба: из обычных штабных офицеров наш герой в одночасье попадает в «генштабистскую» элиту, став членом преподавательского состава самой АГШ. Каковы были причины такого крутого «взлета»? Здесь могли дать себя знать зна- чительные организаторские и военно-педагогические способности А. Д. Сыромятникова, и в их наличии у нашего героя мы далее убедимся. Однако вот что написал в своих мемуарах один из основателей российской разведслужбы XX в. Генштаба генерал-майор П. Ф. Рябиков: «Большой недостаток в офицерах Генштаба заставил открыть Академию в ноябре 1916 г. в виде двух ускоренных курсов (старшего и младшего)… Вместо некоторых не приехавших преподавателей и штаб-офицеров было вызвано несколько новых лиц: подполковники Сурин, Слижиков, Дюсиметьер, Поляков, Леонов, Капустин, Гущин, Смелов, Сторожев, Сыромятников, Солдатов, полковники Дрейлинг, …Киященко». Исходя из сказанного П. Ф. Рябиковым, уместно предположить, что посредством Сыромятникова, равно как и прочих названных выше молодых офицеров Генштаба, в момент открытия цикла ускоренных курсов АГШ в конце осени 1916 г. руководством последней была просто заделана «брешь», образовшаяся в педсоставе Академии в результате на- чала Первой мировой войны, которая «забрала» в строевые части прежних академиков- преподавателей. Так или иначе, ближе к весне 1917 г. началась военно-преподавательская карьера на- шего героя, которая продолжалась с небольшими перерывами целых 20 лет. На 1 февраля 1917 г. Генштаба капитан А. Д. Сыромятников значился «прикомандированным» в «Списке чинов учебно-административного состава, приватных лекторов и руководителей прак- тических занятий Императорской Николаевской военной Академии»8. В период между 8 февраля – 1 апреля 1917 г. Сыромятников был назначен и. д. штаб-офицера, заведующе- го офицерами, обучающимися в АГШ, а уже 2 апреля 1917 г. произведен в подполковники с утверждением в последней должности. Назначение Александра Дмитриевича заведующим обучающимися в АГШ офицера- ми совпало с открытием 1 февраля 1917 г. в ее стенах «3-х месячных подготовительных кур- сов 2-й очереди». Работа указанных курсов завершилась к 1 мая 1917 г. успешным выпуском 250 офицеров. Генштаба капитан А. Д. Сыромятников внес свой «вклад» в это событие, поскольку на 1 февраля – 1 мая 1917 г. являлся заведующим 5-м отделением офицеров, обучавшихся на курсах 2-й очереди: в подчиненном ему отделении находилось 49 офицеров-курсантов. Приказом Временного правительства от 10 мая 1917 г. А. Д. Сыромятни- ков был назначен «штатным преподавателем военных наук с оставлением в занимаемой им должности» (то есть штаб-офицер, заведующий обучающимися в АГШ офицерами). В. В. Каминский. Двойные «перевертыши» в Корпусе Генштаба... Большевистский переворот А. Д. Сыромятников, как и вся АГШ, встретил более чем спокойно и без какого-либо сопротивления, находясь в должности штатного преподавателя АГШ и в чине подполковника. Герой нашей статьи вполне прилежно препода- вал военные науки и руководил слушателями АГШ при Временном правительстве, то же самое он продолжал делать и при режиме В. И. Ленина. На 11 мая 1918 г. А. Д. Сыромятников не только являлся штатным преподавателем военных наук в АГШ РККА, но и в марте – не позднее 23 июля 1918 г. вел практические занятия по общей тактике, тактике артиллерии, военной администрации в старшем классе 2-й очереди и в младшем классе 3-й очереди ускоренных курсов АГШ16. В это время в АГШ как раз заканчивали 6-месячный курс обучения курсанты 2-й очереди, тогда как курсанты 3-й очереди завершали свой подготовительный курс. Из рядов курсантов названных очередей вышли впоследствии выдающиеся специалисты Генштаба РККА, как то: В. А. Срывалин, П. М. Стрыхарь, Г. И. Теодори, И. Д. Чинтулов, Н. И. Шило и др. (все заканчивали курсы 2-й очереди и, кстати, состо- яли в той самой 5-й группе слушателей, которой руководил в феврале-мае 1917 г. Генштаба капитан А. Д. Сыромятников); из рядов курсантов 3-й очереди вышли М. И. Алафузо, И. И. Глудин, С. Ф. Мацюк, Н. Г. Позаченюк-Старжинский и др. В факте успешного обучения и выпуска вышеназванных персон из стен АГШ, бесспорно, есть немалая доля участия и А. Д. Сыромятникова. Немаловажно при этом отметить, что в своей академической дея- тельности капитан, а затем подполковник А. Д. Сыромятников получал сразу два денеж- ных оклада — и как преподаватель АГШ, и как штаб-офицер, заведующий слушателями этой же самой Академии. 23–24 июля 1918 г. А. Д. Сыромятников вместе с АГШ был эвакуирован большевиками из Екатеринбурга в Казань, где к середине августа с. г. случайно оказался в распоряже- нии «белого» Комуча, захватившего город «на чешских штыках» в течение 6–10 августа 1918 г. Далее служба нашего штаб-офицера потекла как по маслу — только теперь уже в «белом» лагере. Приказом по Военному ведомству Комуча от 16 августа 1918 г. (§ 1) по- становлением Конференции АГШ А. Д. Сыромятников был назначен начальником оперот- дела Главного управления Генерального штаба Народной армии Комуча в Самаре. При этом от должностей штатного преподавателя и заведующего офицерами, обучающимися в АГШ, Сыромятникова никто не отстранял, и о совмещении им обеих должностей свидетельствует целый ряд документов. Иными словами, он и здесь получал денежный оклад, причем теперь уже сразу за три должности. Не раньше октября 1918 г. А. Д. Сыромятников был эвакуирован в Омск вместе с про- чими преподавателями и курсантами АГШ24. Он «пришелся ко двору» и здесь, став од- ним из военных организаторов переворота 18 ноября 1918 г., приведшего к власти в Омске адмирала А. В. Колчака. Указанный факт из биографии нашего героя уже достаточно Новейшая история России / Modern history of Russia. 2016. №1 подробно описан в историографии «колчаковщины». Здесь любопытно отметить другое: Александр Дмитриевич, находясь на службе у «белых», всячески афишировал и подчеркивал факт своего участия в становлении «колчаковщины». В научной литературе уже вводилось в оборот «письмо бывшего генерал-квартирмейстера Ставки полковника А. Д. Сыромятникова министру финансов И. А. Михайлову» (14 апреля 1919 г.), в котором описано, кому и какая роль досталась во время переворота 18 ноября 1918 г.26 Однако мы обратимся к этому письму снова и акцентируем наше внимание на следующем моменте: в упомяну- том письме наш герой явно стремился подчеркнуть тот факт, что, в отличие от целого ряда других участников переворота, он не только «не получил никаких наград», но и был «пере- веден с ответственной работы в Ставке в Академию Генерального Штаба». Александр Дмитриевич явно был не чужд интриганству, не случайно же генерал В. Г. Болдырев на 28 ноября 1918 г. подозревал Сыромятникова в стремлении ускорить его, Болдырева, отбытие (читай — изгнание из Омска) в угоду Колчаку. Современный биограф Колчака пишет: «…штат офицеров Ставки (армии Уфимской Директории. — В. К.) был набран из профессо- ров АГШ, захваченной в Казани. Это была тесно сплоченная корпорация, и ни Болдырев, ни Розанов порой не знали, чем они занимаются. Главную роль среди них играл полковник А. Д. Сыромятников, занимавший должность генерал-квартирмейстера и замещавший [С. Н.] Розанова (начальника штаба Ставки Колчака. — В. К.) во время его отсутствия»29. На 24 февраля 1919 г. А. Д. Сыромятников, уже в чине полковника, не только являлся преподавателем АГШ в армии Колчака, но одновременно служил и генерал-квартир- мейстером указанной армии (опять — двойной оклад!). Кроме того, по замечанию совре- менного исследователя, наш герой был «одним из лиц, близко к стоящих» к адмиралу Колчаку. А. Д. Сыромятников на «белой» службе показал себя не только способным организатором учебного академического процесса и «верным царедворцем» у Колчака. В должно- сти генерал-квартирмейстера Ставки Колчака герой настоящей статьи пробыл недолго. Уже с марта и на 24 июня 1919 г. Александр Дмитриевич, занимая должность начштаба Уполномоченного Верховного правителя и Верховного главнокомандующего, командующего войсками в Енисейской и части Иркутской губерний Генштаба генерал-лейтенанта С. Н. Розанова, участвовал в организации борьбы с «красными» партизанами на внутрен- нем фронте Сибири. Иными словами, в течение службы у «белых» А. Д. Сыромятников успел побывать и в роли «карателя героического партизанского движения». Службу в «белом» лагере Александр Дмитриевич завершил в чине полковника и в должности начшта- ба Приамурского военного округа (данные на 10 октября 1919 г.). После краха «колчаковщины» А. Д. Сыромятников снова перешел на службу в РККА. Поразительны здесь не столько выдающиеся «хамелеонство» и «гибкость хребта» наше- го «генштабиста» — в конце концов, он никого не предавал, а стремился лишь, по воз- В. В. Каминский. Двойные «перевертыши» в Корпусе Генштаба... можности, наиболее выгодно и наименее болезненно для себя устроить судьбу и службу в экстремальных условиях 2-й «русской смуты». Гораздо более примечательной представ- ляется реакция военных властей «Совдепии» на вторичный переход Генштаба полковника А. Д. Сыромятникова на службу в РККА. Казалось бы, А. Д. Сыромятникова уже в начале 1920 г. большевики должны были если не расстрелять немедленно (как это сделали, по некоторым данным, например, с Б. П. Богословским), то отправить в самые дальние концлагеря, наказав бывшего «белого» офицера если не за «верную службу» Колчаку, так за подавление восстаний «до- блестных красных повстанцев» в Сибири... Ничего этого не случилось. А. Д. Сыромятников даже не был взят в плен во время массовой сдачи колчаковской армии на сибирских станциях в начале 1920 г. Вообще, 1920 год — самое «смутное» время в биографии нашего героя. Исследова- тель социальной истории Западно-Сибирского военного округа РККА профессор Ф. Н. Подустов полагает, что А. Д. Сыромятников занял должность начальника Высшей военной школы Сибири (далее — ВВШС) уже в 1920 г., однако определить более точную дату замещения этой должности героем нашей статьи в отмеченном году затруднительно. В то же время, анализ целого ряда документов, прежде всего именных списков Кор- пуса Генштаба РККА начала 1920-х гг., позволяет сделать вполне определенный вывод о том, что на 25 января – 16 июля 1921 г. бывший Генштаба полковник А. Д. Сыромятни- ков уже возглавлял ВВШС Западно-Сибирского военного округа (или Сибвуза) в РККА. Отметим, что ВВШС в это время была самым престижным военно-учебным заведением региона, и по своему статусу, видимо, лишь на одну ступень отставала от самой АГШ. Неслучайно приказом № 193 от 17 октября 1921 г. по ВУЗу Сибири слушатели ВВШС удоста- ивались «выдачи дипломов о подготовке к командованию отрядами из трех родов войск и замещению должностей Генштаба, при отсутствии кандидатов, окончивших Академию Генштаба». Важно сказать, что, несмотря на тот факт, что в «Списке кандидатов на должности Наштадивов и Наштабригов отдельных» (составлен не ранее 16 июля 1921 г.) А. Д. Сыромятников назван в группе «генштабистов, бывших у белых», это отнюдь не по- вредило его карьере в РККА в 1920-е гг. Уже с 1 декабря 1921 г. Александр Дмитриевич служит штатным преподавателем, но теперь уже в самом «центре» и на самом «верху» системы Главного управления военно-учебных заведений — в самой Академии Генштаба, в которой с 1 октября 1922 г. – на 1 марта 1923 г. он являлся уже старшим руководителем по тактике. Кроме того, приказом РВСР за № 2480 от 1922 г. главному герою настоящей статьи был присвоен 18-й разряд («род. оружия — комсостав пехоты»). Здесь уместно вспомнить, что 10 июня 1924 г. РВС СССР издал приказ № 744 «о введении с 1 июля 1924 г. 19-разрядной тарифной сетки должностей для младшего, среднего, старшего и высшего комсостава… РККА». Иными словами, «бывший колчаковский генштабист» А. Д. Сыромятников после воз- вращения на службу в РККА практически тотчас же был аттестован в ней почти по самому высокому разряду. Теперь следует прервать наше биографическое исследование и задаться справед- ливым вопросом: как случилось, что Генштаба полковник А. Д. Сыромятников, который в 1918–1919 гг. не просто служил «белым», но являлся одним из главных действующих лиц колчаковского переворота 18 ноября 1918 г., а затем, в 1919 г., — «карателем красных пар- тизан», не только избежал ареста и отправки в концлагеря «Совдепии», но по приходу Красной Армии в Сибирь сразу же оказался на ведущих должностях в «красном» Сибвузе? Такой успех был обусловлен, по мнению автора настоящей статьи, следующими причинами. 1. Стремительный рост на территории «красной» Сибири всевозможных военных кур- сов и школ. Уже к 31 марта 1920 г. в названном регионе действовало 11 вузов, а к началу июля с. г. численность вузов Сибири достигла 18. 2. В очередной раз дала себя знать традиционная политика жесткого прагматизма, активно проводимая Л. Д. Троцким и его ведомством по отношению к «лицам Генштаба», поступавшим на службу в РККА на различных этапах периода 1918–1920 гг. Суть этой по- литики заключалась в том, чтобы использовать того или иного «генштабиста» максимально эффективно для РККА, ничуть невзирая при этом на его прошлые «грехи», в нашем слу- чае — на факт активной службы А. Д. Сыромятникова ранее у «белых». 3. Наконец, существенную роль сыграли и личные качества самого А. Д. Сыромятникова — прежде всего, его бесспорно выдающиеся военно-преподавательские и ор- ганизаторские способности. Их отмечал косвенным образом даже комиссар Военной академии РККА Р. А. Муклевич, который отнюдь не отличался симпатиями к офицерству старой армии. Между тем, составляя на 22 мая 1924 г. служебную характеристику на дру- гого «генштабиста» и преподавателя АГШ, В. К. Токаревского, комиссар писал, что Тока- ревский «принял в середине года (1924 г. — В. К.) кафедру от пр[еподавателя] Сыромят- никова, образованного и способного педагога-руководителя. Поэтому в сравнении с ним много теряет…». Герой нашей статьи пользовался авторитетом и у преподавателей во- енно-учебной системы Сибири. Так, выпускник ускоренных курсов 4-й очереди военного времени АГШ и «бывший белый офицер» есаул / войсковой старшина В. Е. Шайтанов в анкете, заполненной им 25 января 1921 г. уже на службе в РККА, в графе «Кто Вас знает из видных Советских или партийных работников…» указал, в частности, «начальника ВВШ Сибвуза Владимира Дмитриевича Сыромятникова…» (имя Сыромятникова указано ошибочно. — В. К.). Здесь следует также напомнить читателю, что к началу 1920 г. наш герой имел за плечами порядка двух лет военно-преподавательского стажа (если считать с конца 1916 г.) в самом престижном военно-учебном заведении России — АГШ, и уже внес свой вклад в подготовку выпускников старшего курса 2-й (февраль 1918 г.) и подготовительного курса 3-й (июнь 1918 г.) очередей ускоренных курсов военного вре- мени в АГШ47. Учитывая приведенные факторы, уместно будет заключить, что в начале 1920 г. генштаба полковник А. Д. Сыромятников оказался в «нужном месте в нужное время». Иными словами, в условиях интенсивного строительства «местных» военно-учебных заведений РККА специалист с высшим военным образованием, тем более закончивший самую пре- стижную военную школу, как РИА, так и РККА, обладающий к тому же опытом военно-педагогической работы, не мог быть невостребованным. К сказанному добавим, что А. Д. Сыромятников был далеко не единственным «ген- штабистом», кто смог в дни русской «смуты» 1918–1920 гг. дважды «устроиться» на службу в РККА, перемежая ее со службой в «белых» частях. Любопытно при этом заметить, что указанная категория «генштабистов» меняла своих «хозяев» именно тогда, когда воен- ное положение последних оказывалось под угрозой краха, либо казалось таковым. Из «генштабистов» Восточного фронта, прошедших служебный путь в 1918–1920 гг. по той же «схеме», что и А. Д. Сыромятников (РККА — белые армии Комуча / Уфимской Директории / Колчака — РККА), следует назвать следующих персон: подпоручик Д. И. Вяткин, штабс- капитаны А. А. Буров, М. Б. Дмитриев, капитаны А. Д. Загребин, С. Н. Кравцов (Кравцев), А. Ф. Мауринг, подъесаул И. М. Финицкий; подполковники М. И. Матьянов, В. И. Оберюхтин, капитан / подполковник А. Н. Николаев; полковники А. В. Беклемишев, С. В. Винтер, Н. Я. Капустин, В. Н. Соколов, генерал-майоры Н. Д. Павлов, В. Л. Попов, В. Д. Васильев (чин неизвестен). В то же время, из Вооруженных сил Юга России А. И. Деникина и армии П. Н. Врангеля в РККА вернулись: штабс-капитан / капитан С. К. Сахаров, капитан В. В. Белецкий, полковник К. К. Витковский, из Донской Армии — капитан Л. И. Левитский (Левицкий) и полковник Г. Д. Суходольский, генерал-майор В. И. Стойкин (последний между службой у «красных» и «белых» побывал на службе в Украинской Галицийской Армии), а из армии Украинской державы — подполковник / полковник М. И. Иващенко. Повторно на службу в РККА перешел от «белых» штабс-ротмистр / ротмистр Н. В. Энглер и т. д. Всего 46 чел. Приказом РВСР № 198 от 25 декабря 1923 г. штатный преподаватель Военной ака- демии РККА С. Д. Сыромятников увольнялся в бессрочный отпуск с зачислением на учет по Московскому уезду. Однако и после такого, по сути, отстранения от активных дел А. Д. Сыромятников на «улице» не остался: он работал преподавателем военного дела в МГУ. О личной жизни А. Д. Сыромятникова известно немного. На 18 июля 1914 г. он был холостым. У Александра Дмитриевича, видимо, был родной брат Борис, бывший до октября 1917 г. офицером. На начало 1930-х гг. Б. Д. Сыромятников служил в «Совдепии» 76 Новейшая история России / Modern history of Russia. 2016. №1 военруком землеустроительного института при Украинском военном округе. Сам же А. Д. Сыромятников на март 1938 г. работал по договорам в учреждениях Народного Комиссариата Обороны СССР, оставался беспартийным и проживал в Москве (1-й Кирпич- ный пер., д. 26, кв. 2). 27 марта 1938 г. Александр Дмитриевич был арестован, а 29 июля с. г. Комиссией НКВД СССР и прокуратурой СССР приговорен к высшей мере наказания по обвинению в принадлежности к «офицерской к/р шпионской организации». 27 августа 1938 г. А. Д. Сыромятников был расстрелян и похоронен в Бутово (Московская обл.). 12 мар- та 1956 г. наш герой был реабилитирован. А. Д. Сыромятников за период 1917–1938 гг. прошел сквозь все «бури и грозы» вну- треннего русского конфликта первой трети XX в., оставаясь до определенного момента не только «целым и невредимым», но и всякий раз успешно делая вполне приличную служебную карьеру. СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРЕ: Ph. D. истории, независимый исследователь (Ашдод, Израиль) kaminsckij.valera@yandex.com
Награды: Св. Станислава 3-й ст. (08.05.1913), Св. Анны 4-й ст. (ВП 06.12.1914), Св. Анны 3-й ст. с мечами и бантом (ВП 06.12.1914), Св. Станислава 2-й ст. с мечами (ВП 06.12.1914), мечи и бант к ордену Св. Станислава 3-й ст. (ВП 31.03.1915). Пожалование старшинства: в чине Капитана с 09.08.1912 (доп. к ВП 15.08.1916; на осн. пр. по воен. вед. 1916 г. № 379, 483, 535).
КРУЗЕ Апполон Яковлевич (1891-1967), подполковник (1917). Окончил Владимирское военное училище (1912) и ускоренные курсы Николаевской военной академии (1917). С 1912 г. служил в 91-м пехотном Двинском полку, командовал ротой и батальоном. В 1917 г. - старший адъютант штаба 19-й Сибирской стрелковой дивизии, затем - начальник штаба 23-й пехотной дивизии. Награжден Георгиевским оружием. В 1918 г. - слушатель старшего курса Академии Генерального штаба. С 26 августа 1918 г. - начальник штаба 4-й Сибирской стрелковой дивизии. С 18 февраля 1919 г. - начальник штаба III Степного Сибирского армейского корпуса. За отличия в боях приказом по Сибирской армии от 16 марта 1919 г. произведен в полковники со старшинством с 3 декабря 1918 г. С апреля 1919 г. - начальник штаба Южной группы Сибирской армии, с июля - Южной группы 2-й армии Восточного фронта. За отличия в делах против неприятеля приказом адм. А. В. Колчака от 21 мая г. награжден орденом Св. Владимира III ст. с мечами, приказом от 21 сентября г. произведен в генерал-майоры. В январе 1920 г. под Красноярском сдался в плен красным. Вступил в РККА; находился на военно-преподавательской работе. В 1941-1943 гг. состоял в распоряжении Инспекции пехоты РККА, являлся ответственным представителем Главного управления формирования и укомплектования РККА на Северо-Западном, Южном и Юго-Западном фронтах, исправлял должность начальника штаба Сталинградской группы войск. В 1943-1945 гг. - командир 93-й стрелковой дивизии, заместитель командира 10-го гвардейского стрелкового корпуса, командир 24-го гвардейского стрелкового корпуса. Генерал-лейтенант (1949). С 1958 г. - в отставке. Умер в Ленинграде.
ЛЕНИНА 21.2.1945, КРАСНОГО ЗНАМЕНИ 6.11.1943, 3.11.1944, 1950, СУВОРОВА 2 степени 31.8.1944: 93 СД 20 августа 1944 южнее крепости БЕНДЕРЫ прорвала фронт. За 6 дней уничтожено более 1800 солдат и офицеров, захвачено в плен более 2000. В том числе командир 257 ап подполковник АППЕЛЬКУНТЕР, начальник связи 30 ПК майор ШЕЛЛЕР. Достоин награждения ГЕРОЙ СОВЕТСКОГО СОЮЗА. КУТУЗОВА 2 степени 28.4.1945, БОГДАНА ХМЕЛЬНИЦКОГО 2 степени 2.5.1944, ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ 1 степени 12.11.1943, 20 лет РККА, ЗА ОБОРОНУ СТАЛИНГРАДА, ЗА ВЗЯТИЕ БЕЛГРАДА, ЗА ВЗЯТИЕ БУДАПЕШТА, ЗА ВЗЯТИЕ ВЕНЫ, ЗА ОСВОБОЖДЕНИЕ ПРАГИ.
Св. ВЛАДИМИРА 3 степени с мечами 21.3.1919, Св. ВЛАДИМИРА 4 степени с мечами и бантом 1917, Св. АННЫ 3 степени с мечами и бантом 15.6.1915, Св. АННЫ 4 степени ЗА ХРАБРОСТЬ 19.12.1914, Св. СТАНИСЛАВА 2 степени с мечами 9.5.1915, 3 степени с мечами и бантом 15.3.1915.
Аполлон Яковлевич Крузе (15 (27) декабря 1892, Санкт-Петербург — 6 мая 1967, Ленинград) — советский военачальник, генерал-лейтенант. Единственный военачальник, получивший чин генерала сначала в белогвардейских войсках, а затем в Красной Армии и не подвергавшийся репрессиям. Уроженец Санкт-Петербурга. Из дворян. Образование получил в классической гимназии (1910). Окончил Владимирское военное училище (1912). Служил в Русской императорской армии — подпоручик 91-го пехотного Двинского полка (1912), командир роты. Получил ранение под Краковом (05.11.1914), находился на лечении. В феврале 1915 вернулся на фронт. 6 апреля 1915 контужен. С августа 1915 — начальник команды разведчиков, командир роты, батальона. Ранен осколками снаряда в лицо и правое бедро. Окончил ускоренные курсы Николаевской военной академии (1917). С 1 февраля 1917 — старший адъютант штаба 19-й Сибирской стрелковой дивизии. С 26 июня 1917 — начальник штаба 23-й пехотной дивизии в 18-м армейском корпусе. С 29 января 1918 — начальник 3-го организационного отделения штаба по формированию добровольческих частей на Румынском фронте при управлении генерал-квартирмейстера штаба фронта. Весной 1918 года мобилизован в РККА и 10 мая 1918 зачислен на старший курс Академии Генерального штаба. 25 июля 1918, являясь слушателем академии, принял «активное участие в свержении советской власти в Екатеринбурге» и вступил в должность помощника коменданта Екатеринбурга. В начале августа 1918 командирован в штаб чехословацких войск на должность начальника штаба отряда Екатеринбургского района. Начальник штаба 4-й Сибирской стрелковой дивизии (26.08.1918—03.01.1919), затем начальник штаба 3-го Степного Сибирского армейского корпуса войск А. В. Колчака (с 05.01.1919). Исполняющий должность начальника штаба Южной группы войск Сибирской армии (с 19.04.1919), затем начальник штаба Южной группы генерал-лейтенанта Г. А. Вержбицкого в составе 2-й армии. В начале 1920 попал в плен к красным под Красноярском. Вступил в ряды РККА; направлен на преподавательскую работу. С февраля 1920 преподаватель и заведующий учебной частью 5-х Петроградских командных курсов. Начальник и главный руководитель тактики 14-й Полтавской пехотной школы (с 06.1920). Руководитель тактики 1-й Петроградской пехотной школы (с 06.1922). Помощник начальника и начальник 1-й и 8-й Петроградских пехотных школ (с 10.1923). Начальник военной кафедры коммунистического университета в Ленинграде (с 09.1926). Окончил КУВНАС в Москве (10.1930-03.1931) и бронетанковые КУКС в Ленинграде (01.1932-03.1932). Начальник военной кафедры Высшей сельскохозяйственной школы имени Сталина (с 03.1932). Начальник военной кафедры Всесоюзного коммунистического университета в Ленинграде (с 11.1932). С апреля 1936 командир 187-го стрелкового полка 72-й стрелковой дивизии. С февраля 1937 года — в Военной академии РККА им. Фрунзе, преподаватель тактики, начальник курса на Курсах усовершенствования штабных командиров при академии, с марта 1941 преподаватель общей тактики. С июля 1941 в распоряжении Инспекции пехоты РККА. Ответственный представитель Главного управления формирования и укомплектования РККА на Северо-Западном, Южном и Юго-Западном фронтах (с 01.1942). Исполнял должность начальника штаба Сталинградской группы войск (с января 1943). Командир 93-й стрелковой дивизии (с июля 1943). Заместитель командира 10-го гвардейского стрелкового корпуса (с августа 1944). Командир 24-го гвардейского стрелкового корпуса на 2-м Украинском фронте (с 12 ноября 1944 по 11 мая 1945), отличившегося при освобождении Братиславы. После войны командовал тем же корпусом в Одесском военном округе. С мая 1949 — ответственный представитель Главного управления формирования военных округов Управления формирования и укомплектования войск. С сентября 1950 — заместитель начальника Военной академии связи имени С. М. Будённого по оперативно-тактической подготовке. С февраля 1954 — начальник военной кафедры Ленинградского государственного института физкультуры имени П. В. Лесгафта. С ноября 1957 — в распоряжении управления кадров Сухопутных Войск. С февраля 1958 — в отставке. Несмотря на полтора года непрерывной борьбы против большевиков на Восточном фронте, в СССР никогда не подвергался репрессиям. Более того, в 1939 году он был принят в Коммунистическую партию. Умер 6 мая 1967 года в Ленинграде. Похоронен на Богословском кладбище. Бронзовый портретный барельеф с надгробия похищен в 1997 году.
Надеюсь возражений с размещением материала в этой теме не будет. Всех с юбилеем ОКТЯБРЯ.
ГАНО. Д 144. Оп 1. Д. 2. В ТОМСКУЮ ГУБЧЕКА. Арестованного Николая Николаевича Сухоняева. Я бывший штабс-капитан Николай Николаевич Сухоняев, даю с полной чистосердечностью настоящее показание и надеюсь, что Томская Губчека быть может поверит искренности моих слов. В противном случае, я прошу у Советской Власти, прошу как милости, за мое чистосердечное признание и раскаяние во всем моем преступном – скорейшего расстрела, как акта величайшей справедливости, за все мной совершенное. По свержении войсками чехо-словаков первой Советской Власти в июле 1918 я как кадровый офицер, был мобилизован на службу в войска Екатеринбургского гарнизона и до августа того года служил помощником коменданта завода. В августе месяце я был отправлен на фронт, где пробыл всего лишь несколько дней и тяжко заболел крупозным воспалением обоих легких, был эвакуирован в Екатеринбург. По полном выздоровлении приблизительно в январе 1919, я по освидетельствованию меня врачебной комиссией был назначен в резерв чинов Штаба Сибирской армии. Как кадровый офицер и как слушатель академии Генерального Штаба, я вскоре же был назначен на службу в контр – разведывательное отделение штаба Сибирской армии, где и пробыл на должности старшего помощника начальника отделения до 15 июля 1919. На бывших допросах я уже дал некоторые показания, как о личном составе так и о функциях Колчаковской военной контр-разведки хотя ни одного специального допроса по сути дела с меня снято не было. Вся деятельность контр-развед. Отделения штаба армии в то время направлялась по пути беспощадного террора и насилий и главными инициаторами являлись в то время – Наштарм бывший генштаб генерал-майор Богословский, Генкварм генштаба полковник Попов. Самым же главным руководителем деятельностью контр-разведки и военного контроля в казанном мною направлении являлись начальник к-р. Отдела при Колчаковской ставке бывший жандармский полковник Злобин и особенно его помощник тоже жандармский полковник Иевле. Кроме того особую ненависть и беспощадность ко всему, чо лишь отзывалось Советской Властью и вообще в деле борьбы со всяком ее проявлении выказал некто полковник Белоцерковский, главный инициатор организации карательных отрядов особого назначения, как на Урале так и по всей Сибири. Он же Белоцерковский явился и создателем особо секретного приказа начальника штаба Ставки № 132, которым требовалось от всех органов и чинов военного контроля особого напряжения сил, а также беспощадности в борьбе с большевиками. В этом приказе было сконцентрировано все, что касалось дела к-р. И военного контроля, а также этим же приказом приказывалось покрыть сетью учреждений политического розыска, как весь Урал так и Сибирь. В чисто военном направлении этот приказ вводил организацию пунктов контрразведки в дивизиях и даже полках. В июле 1919 года по сдаче Екатеринбурга, когда штаб Сибирской армии находился в Камышлове и все его главное начальство металось в панике, я за резкий разговор с Генквармом, бывшим генштаба полковником Поповым был по его телеграмме, тогдащнему Главнокомандующему Диттериксу разжалован последним без суда и следствия в солдаты и я считаю это мое разжалование моментом полного политического и душевного прозрения. Я видел и начал понимать все ужасы того, что я творил и у меня родилась мысль самая горячая, безумная ненависть ко всему этому строю, ко всей этой своре людей, которые преследовали лишь свои личные цели и главным образом цели личной наживы и насилия, обманывали не только нас более или менее рядовых работников, но и заставили нас в свою очередь против величайших понятий полной свободы и равенства всех людей, которые несла с собой Советская Власть. По моему разжалованию слышал о себе разговор, «что вот человек, которому теперь нужно сделаться коммунистом, стать вторым Щетинкиным» и т. д. Но я знал, что мне пощады быть не может и поэтому я лишь совершенно удалился от всего старого, затаив к нему самую глубокую ненависть вместе с тем повинуясь инстинкту жизни, я боялся и нового, которому я уже верил, но которого боялся, думая, что мои грехи прощены быть не могут и что я от Советской Власти не могу ждать веры моим словам и помилования. В этом тяжелом раздвоении и душевных пережеваний я пробыл до того момента, когда по занятии Ново-Николаевска Советскими войсками попал в плен на ст. Ояш. Инстинкт жизни заставил меня бросить жену детей, мать и искать спасение в бегстве Благодаря бывшим у меня подложным окументам на имя Николая Николаевича Козакова мне удалось добраться до Омска и здесь устроиться на службу в уезд. В качестве народного учителя. Здесь, живя в селе я имел полную возможность познакомиться со всем тем, против чего я боролся. Я познакомился с конструкцией и задачами Советской Власти. Я познакомился с конструкцией Красной Армии и мне особенно, как бывшему офицеру, как интеллегентному человеку стало безумно стыдно за все то хамство, произвол и насилие, которые творились нами и которыми в противовес Советская Власть поставила свои светлые идеалы свободы. Мои душевные переживания, безумный стыд и раскаяние за все бывшее еще более усилилось, когда я живя непосредственно с крестьянами, их жизнью, познакомился с той темнотой, безграмотностью и детской доверчивостью, которые использовались в свое время, всеми этими крупными мерзавцами, преследующими лишь свои личные цели. Я повторяю, что искренне раскаявшись во всем, я не жил, а мучался душевной борьбой и несколько раз у меня было желание самому отдаться в руки Советской Власти. Если даже не будет поверено искренности моих слов, то сейчас перед смертью, мне лишь будет тяжко если меня назовут прость мерзавец, но я хотел бы, чтобы меня не сочли глупым, тупым человеком, который не может понять и преклониться пе6ред величием совершающегося, перед зарей новой жизни, восстающей над миром и возглавляемой Советской Властью. Тоска по семье заставила меня выйти из моего убежища и я поехал в Н-Николаевск повидать жену и далее в Красноярск повидать брата которого я не видел более 7-8 лет. На ст. Боготол я был задержан хотя агент, задерживавший меня не был вполне уверен, что задержал именно бывшего кап. Сухоняева. Все равно, по аресте я в первый раз почувствовал себя душевно спокойным и сразу же дал вполне искреннее и чистосердечно все показания желая лишь одного – скорейшего расстрела, как акт справедливости и правосудия. Может быть из Боготола, председатель Чека, познакомившись с моими показаниями, видно искренне сочувствуя и веря моим словам, сказав, что Советская Власть признает раскаявшихся, как велики бы не были их преступления ими совершены и что я своей работой в борьбе с этой сворой мерзавцев могу искупить свои грехи и быть может получить не только жить, но и жить равноправным членом новой1, светлой жизнью будущего. И я пошел по этому пути тем более, что не знаю почему, но со мной сразу же заговорили в Томской Губчека, лица меня до сих пор допрашивающие. Ради полного моего раскаяния и искренности моих показаний сейчас я прошу скорейшего решения моего дела, с юридической стороны точки зрения совершенно ясного. Я сейчас дошел до того состояния, что не так давно сидя в одиночке мучаясь своими думами я дошел до мысли о самоубийстве и делал попытку правда неудачную лишить себя жизни. Сейчас я в духовном и физическом отношении скорее полутруп, а не человек и поэтому еще раз прошу, что если Советская власть не верит моей искренности, что я прошу о скорейшем моем расстреле, или же я прошу оказать мне полное доверие и разрешить мне на деле доказать искренность моих слов. Повторяю. Что смерти я жду как исцеление за мое прошлое, но я так ненавижу душой все это прошлое, что хотел бы действительно оказать свою помощь в деле борьбы с реакцией и со всей этой сворой генералов, богачей и т. д. заливающих кровью невинных людей весь мир. Я совершил крупные преступления против Советской Власти в прошлом и сейчас прошу ускорить решение моей участи. Месяц тому назад я сидел в продолжении нескольких дней здесь в Чека с лицами, арестованными за участие в организации Сибирского и Караваева. Познакомившись с ними я ужаснулся той пустоте и тупости политических и нравственных убеждений и слепоте этих людей Я задал себе лишь вопрос, что было бы, если бы хоть на день или несколько часов они добились бы того, что они желали сделать. Что было бы если бы хоть на час такой мерзавец как Кузьминых стал бы во главе управления г. Томска. Какие бы потоки крови, крови невинных людей полилось бы. Если искренности моего настоящего заявления может быть поверено, то я безусловно могу оказать Советской Власти чрезвычайные услуги. Я знаю весь аппарат Колчаковской контр-разведки, Военного контроля и некоторых других розыскных органов, при чем знаю более или менее подробно всю деятельность этих органов розыска. Уже в данных мною показаниях, я частью указал на личный состав некоторых к-р. И В. контроля имев в свое время связь я за несколько лиц иностранной, секретной агентуры, работавшей почти исключительно при отделе к-р. И военного контроля ставки. Работа этих агентов велась при самой тщательной конспирации и носила характер не только политического розыска, но главным образом сводилась к чисто дипломатической работе и сбору ложных сведений о большевизме, Соввласти и ее деятельности. При эвакуации Советских учреждений в 1918 и 1919 г. дела некоторых Чрезвычайных Комиссий попали в руки белых. Иностранной агентурой с некоторых дел снимались копии и потом направлялись через иностранные военные миссии заграницу, для самого широкого распространения, как средство борьбы через печать с Соввластью, знаю, что Ставкой было передано с этой целью французскому секретному сотруднику Жану (псевдоним конечно) около 15 дел Чека Воткинского и Ижевского завода и г. Сарапула. Из числа приблизительно 10 секретных иностранных сотрудников, работавших почти исключительно при Колчаковской Ставке я знаю лишь три: 1. Француз Жан, находился при французской военной миссии и работал уже в указанном мной направлении, кром того он работал в штабе Семенова освещая те трения, которые все время существовали между Колчаком и Семеновым. Приметы его – немного выше среднего роста, 30-32 ет, худощавый, очень подвижный, темный шатен, вытянутое книзу лицо, коротко остриженые по английски усы, английский пробор посреди головы, всегда изящно одет в черный костюм, смокинг, котелок, желтые ботинки. Особая примета: изуродованный мизинец левой руки причем верхняя фаланга, видимо ампутирована. Я имею основание думать, что Жан сейчас находится со своими людьми в Омске, а быть может даже в центральной России, так как я знаю, что его несколько человек видели в Омске в ночь накануне занятия последнего Красной Армией. 2. Француз же Понс правая рука Жана, разъезжавший по егог поручениям по Сибири и Уралу. Приметы: среднего роста, даже ниже среднего, очень полный блондин, 30-35 лет, тип лица скорее немецкий, нежели французский коротко остриженные волосы, круглое лицо, голубые глаза, привычка прищуриваться, бритый даже без усов, одет в серый костюм, черные штиблеты и светло-серую панаму. 3. Англичанин «мистер Смит» функции деятельности теже. Приметы: высокого роста блондин (рыжий) лет 35-40, длиннорукий, замечательно говорит по русски, вытянутое лицо (крупные черты лица) серые проницательные глаза, немного горбоносый. Одет в английский военный костюм. В России находится давно и ранее служил в одной из английских компаний сельскохозяйственных машин. Его видели в Омске ха тори дня до сдачи города. Кроме того я знаю почти весь состав Чешской контр-разведки (воинской) как в лице главного представителя при ставке – полковник Зайчек, так и отделение работавшее самостоятельно при генерале Гайда, во все время его службы в русских войсках. С отъездом Гайды в начале июля 1918 года на восток все они эвакуировались с ним. Знаю лично несколько лиц к-р. Гор. Тюмени и главным образом начальника ее бывшего жандармского ротмистра Постникова. Конечно мне как служившему в штабе Гайдовской (Сибирской) Армии известен весь его личный состав. Затрудняюсь перечислением так как состав офицеров и военных чинов доходил до 200 человек. Считаю долгом отметить деятельность разведывательного отдела этого штаба, руководимую полковником Кононовым и состоявшую помимо чисто оперативных функций, главным образом в организации военного шпионажа в тылу красной армии, подготовки восстаний против нее, взрыве мостов, сооружений, распространение ложных сведений, агитации и т. п. Полагаю, что деятельность этого лица принесла смерть нескольким тысячам, если не десятку тысяч людей. Я отмечаю это особенно потому, что случайно слышал, что он сейчас будто бы работает в красной армии, будучи захваченный в плен в Иркутске. Отмечаю также работу информационного отдела штаба, возглавляемую ш-к. Калашниковым иркутянином. Калашников и его поручик Галкин старый партийный работник (партия социалистов революционеров) и конечно вели всю работу и в отделах в определенном направлении. Оба они ставленники Гайды, сторонника этой политической ориентации, их работа протекала всецело под руководством и полном контакте с Иркутским эсеровским комитетом, связь с которым они имели через Омск и главным образом через некоего врача иркутянина Моисеева, расстрелянного сменившим Гайду генералом Лахвицким в октябре 1919. Лахвицким же был расстрелян и второй помощник Калашникова Никольский, тоже с-р., вообще с-р. Организация времени колчака в военном мире заняли крупные места в информационном и агитационном отделах в штабах армии и фронта и ставки и только уход Гайды нарушил налаженную работу и связь с центральными организациями и комитетом партии, при чем самым активным противником эсеровского движения явился и является выплывающий сейчас на горизонте Дальнего Востока и Семеновщины уже указанный мною генерал Лохвицкий, определеннейший монархист и человек чрезвычайной жестокости. Из крупных партийных работников партии с-р. Занимавших как мною было указано видные места в военном мире удалось скрыться вместе с Гайдой Калашникову. Калашников же совместно с Гайдой, пытался в момент полного разгрома армии колчака и победоносного продвижения красной армии, сделать конечно, известное всем переворот возглавляемый комитетом "спасения родины» находившийся в Иркутске (декабрь 1919 года). Зная весь аппарат к-р. и военного контроля думаю, что многим из этих органов не удалось проскочить на Восток и в частности думая, что к-р. Ставки и штаба 2 армии находятся в Сибири, ведя безусловно свою преступную работу против Соввласти. Кроме того, конечно, очень много лиц высшего командного состава и административного управления колчаковских, как войсковых частей, штабов и городских управлений застряло в Сибири Совет Власть конечно, не знают преступлений совершенных ими на местах. Так как я знаю, что где то за Красноярском будучи отрезан Красной Армией, рассыпался карательный отряд некоего Ермохина, этого Уральского Дурова и что жена этого Ермохина находится где то видимо в Канске. Отряд Ермохина выехал из Омска охраняя последний эшелон с государственным запасом золота и ценностей. За Красноярском, где то около Канска охрану поезда взяли на себя чехи, а Ермохин, разграбив частью золотой запас, скрылся в Иркутск, оставив жену с частью краденного золота в Канске. Три недели тому назад, здесь в Томске, когда меня вели из тюрьмы в Чека на допрос, я увидел около Чека, здание где происходит выдача пропусков, одного из офицеров Ермохинского отряда, а именно Панова Александра Степановича. Эта встреча чрезвычайно поразила меня и я думаю, что как здесь в Томске, так и далее в Красноярске и Новониколаевске и Иркутске можно получить сведения и нити для розысков, как самого Ермохина, так и расхищенной части золото запаса. Я предлагаю использовать меня для работы конечно не только местного характера, а для работы во всесибирском масштабе и если бы Совет Власть в течении некоторого времени моей работы зафиксировав эту работу вполне бы поверила мне то мог бы пред тщательной конспирацией быть использован и принести громадные услуги в качестве фронтового военного агента. Волею судеб я знаю почти весь состав штаба Семеновского и выплывающего сейчас на горизонте генерала Лохвицкого. Через некоторых коротко знакомых мне лиц, находящихся в этих штабах, я могу получать, конечно все сведения, как оперативно разведывательного характера, так и чисто политического и вообще не только ставить Совет Власти в полную известность о том, что творится в стане врагов, но в нужный момент быть может выполнить какие либо поручения особо важного характера. Все это возможно лишь по оказании мне полного доверия и этой работой я смог бы заслужить себе полное прощение, тех преступлений которые я совершил против Советской власти. Война продолжается и хотя я вполне верю в скорое продвижение Совет Власти на востоке и на западе, но ведь нужно время и время для полной ликвидации всех организаций и лиц, идущих против Совет. Власти. Совет. Власть может между прочим, использовать во всех отношениях мое короткое знакомство с неким корейским офицером КИНОМ, ранее служившим в русских войсках (в германскую войну), а сейчас находящимся в Харбине стоявшего во главе Корейского противо Японского движения. Кроме того я коротко знаю трех лиц высшего польского командования в Сибири, именно: генерал-майор Римшу, который командовал всеми польскими войсками в Сибири при Колчаке. Его начальник штаба полковник Хлысевич и политический представитель Польши на Востоке майор Чапля. Всех указанных лиц я знаю коротко как по службе осенью 1914 года в одном запасном полку, так и по академии генштаба и полагаю, что это знакомство, при вере мне могло бы быть использовано с большой пользой. Как гарантия моей искренности я думаю, что Советская Власть могла бы взять мою мать и жену это все, что у меня в жизни светлого и доброго. Ведь настоящим заявлением я все равно подписываю себе смерть среди врагов рабоче-крестьянской власти. Если кто либо из вас коммунистов, идейных людей действительно поверит моей искренности, то я прошу как можно скорей использовать не меня, а мою ненависть ко всему старому. Ко всей этой сволочи, обманувшей всю Сибирь и вышвырнуть в свое время меня использовав меня и поставив в настоящее положение. Давая сразу по аресте меня все свои показания, я подчеркивал все то, что говорило не в мою пользу и желал лишь скорейшего расстрела. Так я, конечно мог скрыть мое прежнее сословие, зная, что это принимается при решении судьбы обвиняемого. Я же подчеркнул это. Кроме того, давая свои показания о прежней службе, я оттенял такую вещь, как служебную командировку для подавления погрома в г. Кунгуре в октябре 1917 года и хотя это подавление погрома было безкровно я знаю, что такие командировки говорят не в мою пользу. Давая показания о своей службе в к-р я не оправдывал ни в чем, а прямо заявил, что да я действительно я мою личную злую волю проявлял во всей моей работе, хотя с юридической стороны вопросы все это и вовсе не так, как я не будучи лицом ответственным, не мог даже дать приказания кого либо выпороть или расстрелять. Ко всему этому, т. е. к скорейшему решению своей судьбы побудил меня и тот глубокий стыд, который испытал я и испытываю сейчас, видя в себе крупного преступника, не только какую либо злобу, а напротив самое предупредительное отношение, тогда мы в свое время шли по пути хамства и насилия. И я еще раз говорю, что только пережив этот безумный стыд за все свое прошлое и увидев к себе участие, я заговорил о том, чтобы мне дали возможность на деле доказать свое полное перерождение и оказать услуги Соввласти в ее борьбе со всей этой сволочью, к которой не так давно принадлежал и я. Николай Сухоняев. С копией сличил (подпись Ачер…) 29.7.1932.
Отправлено: 08.11.17 10:55. Заголовок: Ничего. У Волкова С...
Ничего. У Волкова С.В. есть только Сухоняев Александр Алексеевич, р. в Москве. Штабс-капитан. В Вооруженных силах Юга России. Взят в плен. Содержался в Тульском концлагере, затем передан на особый учет в МВО (откуда убыл в апр. 1921). /7-103/
Отправлено: 08.11.17 10:57. Заголовок: Впрочем, нет. Это ре..
Впрочем, нет. Это реальный офицер, бывший сослуживец нашего Александра Иннокентьевича Камбалина. На 17.04.1917 г. - поручик 50-го Сибирского стрелкового полка, эвакуированный по болезни в Ялту.
Отправлено: 08.11.17 12:43. Заголовок: Всё таки поищем его ..
Всё таки поищем его (Сухоняева) архивно-следственное дело.А про Кононова А.С. надо будет "зайти с другого угла".Возможно Сухоняев ведет речь именно о нем.И он расстрелян.
Добрый день! Ищу данные про Деда - Дьяконова Владимира в базе Волкова С.В. - Участники Белого движения в России - он есть:
ДЬЯКОНОВ Владимир Иванович, р. 27 янв. 1885 в с.Верхняя Маза Смоленской губ. Ораниенбаумская школа прапорщиков 1915. Прапорщик 87-го обозного батальона. В белых войсках Восточного фронта с 10 авг.1918 в Уфе, затем в составе 10-го железнодорожного батальона. Взят в плен под Ново-Николаевском 12 дек.1919. до 1923 в РККА. Жена Елена Ивановна, дети Владимир 1918, Евгения 1920, отец Иван Егорович, мать Екатерина Николаевна, сестры Галина, Нина, братья Михаил, Виктор, Александр, Григорий. /7-311/ На фото у него Георгиевский Крест 4 ст Ищу любую дополнительную информацию. возможно кто-нибудь может ссылку расшировать - источника этой информации .
Отправлено: 14.11.17 19:00. Заголовок: gur Вам известна ег..
gur Вам известна его судьба? Что Вы хотели дополнительно узнать? Зарегистрируйтесь и я Вам сброшу источник информации. Фото с ГК можете здесь разместить?
ГончаровЮ.И. Судьба известна приблизительно. Дети Павел, Евгения, Виктор, Владимир работал на Уфимском спиртоводочном заводе Умер в 1942 фотографии есть click here Дополнительно Хотел бы узнать максимум информации о нем и о семье 1) Информация о предках - для этого хотелось бы автобиографии и анкеты найти 2) Информация о награждении 3) Информацию о службе, жизни 4) Информацию о пленении 5) информацию о семье - ведь примерно в это же время в этих же местах воевали его родные братья , но на другой стороне Виктор - революционер, старый большевик, чекист http://chel-portal.ru/enc/Dyakonov_Viktor_Ivanovich Михаил - про него только ссылка - Другой кадровой особенностью стало повсеместное привлечение в ЧК родственников как крупных, так и рядовых оперработников. Вместе работали братья Д.Д. и А.Д. Никифоровы (Томск), М.Д. и Б.Д. Берманы (Томск, Иркутск), В.А. и С.А. Каруцкие и сестра их Анна (Иркутск), В.И. и М.И. Дьяконовы (Омск). ( из книги А.Г. Тепляков «Непроницаемые недра»: ВЧК ОГПУ в Сибири. 1918–1929) Александр - Высший комсостав НКВД (присвоение 1935 года)бригадный инженер Приказ НКВД СССР № 865 от 23.12.1935 Про остальных - нет информации Но хочется найти информацию по всем.
Отправлено: 20.01.18 11:12. Заголовок: Артамонов Николай Ни..
Артамонов Николай Николаевич (генерал-майор) – В годы гражданской войны служил у Колчака, с 03.1920 служил в Красной армии делопроизводителем отдела снабжения Восточной Сибири; врид. помначотдела снабжения Всевобуча (с 06.08.1920); 22.07.1921 назначен помощником начальника снабжения территориальной бригады г. Москвы; с 09.1921 являлся преподавателем Высшей военной школы Сибири. 01.01.1923 уволен в запас с зачислением на учет по Омскому губернскому военному комиссариату. В 1930 привлекался по делу о вредительстве в Военно-топографическом управлении. Затем жил в Омске, работал секретарем зоотехнического факультета Сибирского сельскохозяйственного института. Арестовани расстрелян в 1937 году.
Отправлено: 21.01.18 19:52. Заголовок: КЕДРИН Владимир Иван..
КЕДРИН Владимир Иванович (генерал-майор) - В Русской армии адмирала А.В. Колчака с 07.11.1918 исполнял должность начальника управления военно-учебных заведений при штабе Верховного главнокомандующего. 28.02.1919 назначен генералом для поручений при военном министре, затем — при управляющем военным министерством правительства А.В. Колчака. Генерал-лейтенант (03.08.1919). Попал в плен. Арестован 10.05.1920. Осужден 09.08.1920 Омской губЧК по обвинению в службе в белой армии Колчака. Приговор: направлен в распоряжение СибВУЗа. В 1920-1923 служил в РККА. На 01.03.1923 штатный преподаватель Высшей Военной школы Сибири. Перебрался в Киев. Преподаватель Киевской военной школы. Затем — преподаватель Института народного хозяйства. В 1931 осужден на 5 лет ссылки в Казахстан по делу «Весна».
Отправлено: 23.02.18 11:03. Заголовок: Всех с юбилеем РККА!..
Всех с юбилеем РККА!
ГАНО. Ф 144. Оп. 1. Д.2. Совершенно секретно. Председателю Томгубчека. Секретного сотрудника Бориса Дольского. Читая в газетах центра статьи т, Стеклова и других авторов о той массе различных агентов военной и политической разведки, посылаемых Антантой и русскими антисоветскими группами и организациями за границей, в Советскую Россию для борьбы с Советской властью в целом, а в частности для целей антисоветской агитации, для устройства и содействия различным восстаниям, заговорам, для расстройства транспорта и различных сооружений, для взрывов мостов, устройства пожаров (период войны с Польшей) и т. д. И даже для совершения террористических актов, над отдельными ответственными представителями власти РСФСР. Считаю своим прямым долгом теперь еще раз обратиться к вам с нижеследующим заявлением: будучи от природы абсолютным фаталистом как таковой, я более или менее спокойно и хладнокровно отношусь ко всему тому, что не встречалось в моей пестрой, красочной и богатой самыми острыми и серьезными личными переживаниями жизни. В свое время, по своему происхождению, воспитанию, полученному специальному образованию и в службе – принадлежал к самым активным противникам советской власти. 15 июля 1919 я старый кадровый и штабной офицер, потомственный дворянин, слушатель академии Генштаба, несколько раз раненый и имеющий много крупных боевых наград – был без суда и следствия совершенно несправедливо, разжалован в рядовые – и этот толчок судьбы послужил к моему полному нравственному и политическому перелому и возрождению и с этого момента, кроме самой горячей ненависти у меня нет иных чувств ко всему старому, тем лицам и той среде противников советской власти, которые, повторяю, что еще не так давно принадлежал и я сам. Но имея в прошлом значительные преступления против советской власти – я не мог и не решился обратиться сразу к советской власти с своей исповедью и т. к. инстинкт жизни силен в каждом из нас, то я даже был принужден в течении почти восьми месяцев скрываться от народного правосудия, будучи не случайно арестован и видя в этом аресте опять таки нечто фатальное – я сразу же открыто и честно, не скрывая абсолютно ничего (хотя имел полную возможность сделать это) – дал о себе исчерпывающие показания и желая смерти старался в этих показаниях подчеркнуть, что кто я и что я. Следственная власть видела, что учла некоторые особенности моего дела, нашла и поверила действительно имеющимся в нем смягчающим вину обстоятельствам – и вот я жив и не только жив, а даже допущен к работе против врагов советской власти и мне дана возможность, доказать на деле искренность всех моих слов и заявлений. Раз так, раз мне дарована жизнь и тем самым уже оказано громадное доверие, то мне кажется, что теперь, когда враги советской России ведут противнее самую серьезную и решительную борьбу, в которой отчаявшись победить в открытом бою, они считают возможным и дозволенным все, решительно все, начиная от самых подлых и ложных инсинуаций на власть РСФСР и кончая отдельными попытками террора, то я полагаю, что я должен быть использован теперь с самой действительной пользой для дела борьбы с врагами советской России и не на местном, а в государственном масштабе. Я думаю, что товарищи, работающие со мной и руководящие последнее время моей работой, не откажутся со своей стороны, ради пользы дела, засвидетельствовать искренность моей работы и тем самым дать мне возможность, окончательно реабилитировать мое прошлое и оказать значительные услуги республике. В деле ликвидации внешней и внутренней контрреволюции помимо этого я обращаюсь к вам с настоящим заявлением, также в силу того, что знаю, что советская власть дает полную свободу личной, полезной инициативе каждого гражданина, учитывая способности каждого и те данные при которых возможна наибольшая польза общему делу, а раз есть и уже оказано известное крупное доверие, то мои специальные знания и чрезвычайно ценные знакомства и связи с миром сибирской, колчаковской контрреволюции – должны быть использованы соответствующим образом. В данных уже мною еще на следствии показаний, я отметил все наиболее существенное и важное о работе и деятельности как колчаковских органов политической разведки и борьбы с советской властью, так и об иностранной политической секретной агентуре работавшей в полном контакте с указанными органами. Покидая Сибирь центральным аппаратом колчаковской военной разведки, конрразведки и военного контроля, опять таки же совместно с представителями иностранного шпионажа и крупной буржуазии (как и собственной так и иностранной), оставлялись специальные лица и средства для будущей борьбы с Советской властью в Сибири. Лишь Томск явился в данном случае некоторым исключением из этого общего правила, как в силу того, что он стоит в стороне от главной сибирской жел. Дор магистрали, так и в силу того, что Томск первое время начала сибирской контр-революции был известным крупным политическим центром Сибири (Сибирская Областная Дума), а затем, после директории и захвата власти Колчаком, он сделался центром формирования и стоянки всех главных штабов, воинских частей (тыловых и запасных) и учреждений пепеляевской армии (первой сибирской), поэтому то в Томской губернии лица и средства для борьбы с Советской властью оставлялись почти исключительно органами пепеляевской военной разведки и действительно все контр-революционные группы и организации, существующие в томской губернии (насколько они уже выявлены) суть дело рук не пепеляевского офицерства и пресловутые полк. Иванов, полк. Жданов, капитан Невель и др., суть ближайшие сподвижники Пепеляева и офицеры его штаба армии. Поэтому я полагаю несомненной связь всех томских контр-революц. Групп и объединений с Дальним Востоком и самим Пепеляевым. И все эти белогвардейские буржуазные и иные контр-революционные группы и организации, делающие сейчас здесь свое грязное дело, живут лишь надеждой на помощь контр-революционных сил Дальнего Востока и Японии и мыслят спасение от столь ненавистной им власти Советов, лишь с Д. В. почему и усиливается за последнее время в этих кругах слухи о «сибирском буфере», как о венце их теперишних мечтаний, полагая, что является безусловным доказательством верности моих заключений. Но мои личные наблюдения сейчас таковые, что эта вся сволочь шипящая и брызжущая слюной в безсильной злобе отчаяния все таки отлично учитывает крепость советской власти и нашей доблестной красной армии обжегшись уже не раз сосредоточивает всю свою работу на агитации в глухих таежных уездах, на разрухе продовольственного аппарата и ж. д. транспорта и в силу отличной работы Ч. К. и боязни Ч. К. не рискует сейчас на открытую крупную борьбу, а ждет, уже ждет, с замиранием сердца поддержки из вне, мечтая о «буфере» и соглашаясь в противном случае (некоторые группы) вести работу и ждать результатов этой работы, хоть десятилетия. Все вышесказанное, конечно, относится и ко всей Сибири, но лишь с той разницей, что там, я думаю, что работают другие лица и существуют другие связи с Д. Востоком. Я предлагаю следующее: вместо того чтобы сейчас здесь на месте пытаться войти в связь, получить явки и выявить все наиболее тайные белогвардейские организации Сибири, считаю, что единственным самым правильным полным и действительным решением этой задачи может служить, получение явок в самом сердце этих организаций, там, где безусловно сходятся все контр-революционные нити, т. е. на Дальнем Востоке. Огда сразу будет возможно, оживить и усилить работу всех этих организаций групп, выявить их полностью, затем ликвидировать одним ударом, но уже во всесибирском масштабе. Для этого, при соблюдении самой полной конспирации настоящего моего доклада, я предлагаю использовать мои специальные знания и чрезвычайно ценные знакомства и связи, ниже мной перечисляемые. Зная, как свои пять пальцев всю эту среду врагов советской власти имея все данные для выполнения самой крупной и ответственной работы я предлагаю, если возможно, то теперь же пропустить меня через соответствующие крупные партийные организации, ведающие работой зарубежной политической разведки шпионажа и направить меня на территорию Д. В. Р. Оказав мне самую широкую и действительную помощь как документами, так средствами, так и опытными людьми для связи со мной и содействия мне в работе. Соответствующими же секретными отделами крупных военных штабов красной армии, а быть может и главным штабом, должны быть мне даны задачи чисто военно-разведывательного и оперативного характера потому, что я отлично знаю, как велика и остра нужда в людях, вполне годных для выполнения подобных задач. Я же прошел все стадии мучительного душевного перелома, острого стыда за свое нелепое прошлое и теперь при полном нравственном и политическом перерождении, воспитать в себе сознательную ненависть ко всему старому и любя дело розыска я считаю себя вполне годным для выполнения серьезной и крупной работы военно-политического шпиона. Наиболее подходящим районом работы я считаю вообще всю территорию ДВР, а в частности район города Харбина и затем всю приморскую область с Владивостоком как вообще зону влияния японского империализма, где сбилось сейчас в работе самое крупная сибирская буржуазия и соль колчаковской контр-революции. Думаю, что для начала мне достаточно будет разыскать моего короткого и хорошего приятеля, бывшего начальника штаба Пепеляева, генерального штаба ген. майора Александра Алексеевича Сурнина и бывшего командующего второй сибирской колчаковской армии, генерального штаба – ген-лейтенанта Лохвицкого, явиться к ним в качестве пробравшегося на Восток из Советской Сибири даже под видом представителя какой либо сибирской белогвардейской организации, дать соответствующую, подходящую специальную информацию о положении в Сибири и об ужасах жизни «в Совдепии» и т. п. Предложить свои услуги и после известной выдержки можно быть уверенным, что постепенно в наших руках будут все явки и связи с самыми крупными антисоветскими группами и белогвардейскими организациями Сибири. Помимо самой полной, правильной и тщательной проверенной информации о политическом состоянии, настроения ДВ. О работе всех крупных политических и военных групп и объединений, я безусловно смогу получать все сведения, оперативно стратегического и разведывательного характера и тем самым ставить соответствующие штабы и отделы Красной Армии в полную известность о всем, что делается в стане врага. Думаю, что при успешном ходе работы, будет возможно исподволь организовать и самому, целую сеть своей агентуры вводя постепенно работающих со мной товарищей в различные штабы, специальные воинские части, учреждения, комитеты и т. д., под видом писарей, машинистов, телеграфистов и тд. При выполнении же этого, будет спутать карты в руках противников, изменить его распоряжения, перепутать их. Создать хаос, панику, путаницу, получить и узнать все нужные и секретные документы, карты, шифры, дислокации, приказы и тд. Я не берусь в настоящем кратком докладе говорить подробно о всех деталях и о всех могущих быть блестящими возможностях предполагаемой мной работы, потому что все это, конечно, как и все под луной – воля судьбы и случая (слепого по большей части) и мне бы лишь хотелось, чтобы копия моего настоящего секретного заявления была бы передана и на рассмотрение специалистов В. Ч. К. и лиц, стоящих во главе соответствующих секретных отделов, самых крупных военных штабов красной армии, потому что по выполнении первоначальной задачи, конечно, станет на очередь та еще более крупная работа, которую я выполнил по их заданиям, чисто военным как бывший кадровый и штабной офицер. Предлагая эту серьезную и большую работу, интересную о жуткости, главным условием успеха повторяю, что считаю полную конспирацию настоящего предложения и предоставления мне в этой работе руководящей роли. Для возможности проявить полностью личную инициативу. О полной конспирации, я говорю в силу того, что я отчетливо представляю себе, какая ужасная участь ожидает меня и товарищей со мной работающих. В случае малейшего не то что провала, а срыва в чем либо в работе. Кроме тех связей и чрезвычайно ценных знакомств, которые у меня есть в этом мире на ДВ я полагаю, что могу оказать значительные услуги нашим чисто партийным организациям, ведущим агитационную работу на ДВ, содействуя их связи с корейскими антияпонскими организациями, через стоящего во глав их бывшего полковника русской службы, моего хорошего знакомого и сослуживца по германской войне некоего полковника Кина, корейца по происхождению. Заканчивая настоящий доклад, я еще раз заявляю, что мы должны бороться со всей этой сволочью ее же оружием и что предлагаемое мною в этом докладе я считаю единственно правильным, верным и точным решением задачи ликвидации самых крупных буржуазных белогвардейских и иных противосоветских групп и организаций в Сибири. Не на минуту не сомневаюсь в том, что советской власти еще придется вести борьбу с ДВ, так как там сейчас сбилась и работает под японским покровительством не только самое реакционное офицерство и самая крупная денежная и земельная буржуазия Урала, Поволжья и Сибири, но и иные более умеренные политические объединения, не считающие для себя возможным идти на какие бы то ни было компромиссы с советской властью. Дабы не быть голословным я полагаю, что ниже перечисленные мною связи и знакомства гарантируют мне полный успех в предлагаемом мною деле. 1. Бывший начальник штаба 1 сибирской (пепеляевской) армии ген. штаба генерал-майор Александр Александрович Сурнин – мой хороший знакомый и короткий приятель еще по германской войне, где я в течении всего 1915 г. служил с ним вместе в штабе 13 Сиб. Стр. дивизии, в которой он был начальником штаба, причем последние ½ года я являлся его непосредственным помощником, занимая должность старшего адъютанта дивизии по оперативной части. С Сурниным я на ты и коротко знаю не только его, но и всю его семью. Это знакомство знаю особенно ценным в силу того, что Сурнин, как офицер генштаба всегда наиболее любил и интересовался делом военной контрразведки (шпионажем) и еще в германскую войну, в течении всего 1916 года, по сдаче должности Наштадива 13 ст. дивизии был начальником контр-разведывательного отделения штаба 3 армии на северном фронте, не сомневаюсь, что и сейчас на Дальнем Востоке он имеет безусловное и крупное отношение к делу шпионажа как не сомневаюсь и в том что с нимсвязаны все тайные, крупные белогвардейские организации Томской губернии. 2. Бывший командующий 2 сибирской колчаковской армии, генерального штаба генерал Лохвицкий. Это тот самый Лохвицкий, который в германскую войну командовал русскими экспедиционными войсками (2 корпусами) действовавшими на западном фронте (во Франции). Через моегл самого близкого приятеля, генштаба капитана Ник. Ал. Иванова, Лохвицкий коротко знает меня и в свое время, оказывал мне свое крупное внимание и доверие. По моему разжалованию он лично ходатайствовал за меня в ставке и перед Колчаком о восстановлении меня в правах и конечно этому восстановлению меня в правах помешало лишь победоносное, стремительное наступление Красной Армии на Омск, когда и колчаковская ставка и сам адмирал потеряли головы и думали не о делах, а о том. Как бы скорее и благополучнее эвакуироваться. Перед самой сдачей Омска Лохвицкий сдавший командование армией генералу Войцеховскому и получивши специальное назначение на Дальний Восток (о чем я своевременно сообщал), уезжая предлагал мне ехать с ним, что я отклонил, в силу тех мучительных и сложных душевных переживаний и ненавести ко всей этой сволочи, ненависти уже родившейся. Считая Лохвицкого человеком большого ума, железной силы воли и человека с большим дипломатическим талантом. Вместе с тем, это крупный авантюрист международного , белогвардеец чистейшей марки и реакционер самого крайнего направления. Как ни странно, но в гражданской войне в России Лохвицкий глубоко уверен, что чтобы то ни было, а коммунизм изживет себя сам и в силу этого он всегда в своей деятельности проводит красной нитью борьбу с партией с. Р. И поэтому всегда стоит более или менее в курсе их работы. По своей службе во Франции в германскую войну он имеет громадные связи с иностранными, главным образом, французскими и английскими военными дипломатическими кругами, а сейчас должен играть первую скрипку на Дальнем Востоке, в деле объединения контр-революционных групп и политических организаций (правых конечно), для борьбы с Советской властью так как эта задача, как я уже докладывал в свое время, была ему специально поручена перед самой сдачей Омска. Полагаю, что при оказании мне самой широкой помощи и полной свободы моей инициативы в работе можно через Лохвицкого и Сурнина получить все. 3. Генштаба капитан Ник. Алекс. Иванов мой очень хороший приятель большой друг Лохвицкого, с которым они однополчане. Будучи все время в колчаковщине начальником контр-разведывательного отделения штаба 2 сибирской армии, как при Гайде, Лохвицком и затем Войцеховком, Иванов являлся непосредственным помощником Лохвицкого в его борьбе с партией с. Р. Известны вам, бывший генерал полк. Березин, который приятель Иванова по академии и для полного успеха в работе я конечно, могу запастись к нему от Березина соответствующими письмами. Иванов особенно может быть важен тем, что через него войти в связь с японскими военными штабами на Дальнем Востоке так как он имел среди них связи еще при Директории, был начальником политического отдела известного белогвардейца генерала Иванова-Ринова, военного министра Директории, ездившего в октябре 1918 на Дальний Восток с крупными политическими заданиями и главным образом для восстановления соответствующих дипломатических отношений между директорией и правительствами Китая и Японии. Еше раз указываю также на свое короткое знакомство с бывшим полковн. Русской службы корейцем Кином, с которым провел вместе в одной дивизии /13 Сибирской Стрелковой/ всю германскую войну до 1917 года, а затем все время встречался с ним по своей службе в Штабе 2 Сибирской Армии, при которой он состоял в качестве военного и дипломатического представителя Кореи. Это знакомство считаю важным в целях использования его для установления контакта в работе между корейскими революционными организациями и империализмом на Дальнем Востоке и в Корее. В моей работе кроме уже указанных лиц думаю могут быть использованы более или менее коротко знающие меня следующие лица: быв. Командующий 1 Сибирской колчаковской армии ген. лейтен. Пепеляев, знающий меня через Сурнина, а кроме того с Пепеляевым в свое время в течении полуторых лет вместе учились в Омске в кадетском корпусе с той разницей. Что Пепеляев старше меня выпуском на три года. Ген. Войцеховский, принявший перед сдачей Омска от Лохвицкого командование 2 сибирской колчаковской армии. Войцеховский знает меня главным образом по 1918 году. Началу Сибирской контр-революции, когда он состоял на чешской службе, командовал 1 чешской дивизией и мне несколько раз приходилось бывать у него в штабе на Урала – Н- Тагила. Бывший командующий Южной Группой 2 Сибирской Колчаковской армии генерал лейтенант Вержбицкий. У него я был несколько раз по служебным поручениям из штаба армии и знаю, как лично его, так и почти весь состав его штаба. Бывший генкварм 2 Сиб. Колч. Армии генр. Штаба полковник Попов. Знакомство очень ценное. Инцидент, который у меня произошел в июне месяце 1919 года с Полповым, послужил поводом к моему разжалованию в рядовые. После чего Попов чувствуя себя виновным принимал все меры, у восстановлению меня в правах. Попов старый офицер генштаба и считаю, что через него можно добиться многого тем более, что этот мерзавец сделает для меня многое. Волков знает меня хорошо по совместной службе во 2 Колчаковской армии. Кроме того, считаю, что большую помощь в работе оказать может. Знакомство с профессорским составом Колчак. Академии Генштаба и главным образом знающим меня по академии, а по служебным сношениям, так как Андогский последнее время был 1 генкварм. Колчаковской ставки и в его руках сосредотачивалось все управление и руководство отделми контр-разведки, военного контроля и Военной Разведки всех колчаковских армий. Это знакомство считаю важным, так как Андогский, как человек безусловно большого ума и играл в Сибири и безусловно играет и на Д. В. крупную, руководящую роль. Ясно представляя себе то, что конечно, одним из главных двигателей всех этих контр-революционных организаций и групп Д. В. является та крупная, денежная, заводская и земельная буржуазия Урала, Поволжья и Сибири находящаяся сейчас на Дальнем Востоке, то я считаю нужным отметить чрезвычайно ценные знакомства, имеющиеся у меня и в этом мире. Случайно, я очень близко знаком с семьями представителей самой крупной буржуазии, а именно с Макаровыми, Степановыми и Агафкровыми, особенно с последними. Эти лица особенно семья миллионеров братьев Агафуровых, безусловно имеют сейчас на Дальнем Востоке самые интересные связи, а кроме того с Агафуровым (живущими сейчас в Японии в собственном имении около Токио) связан хорошо знающий меня, некто бывший полковник Принц Риза Кули Мирза, бывший перед германской войной, начальником собственного его величества конвоя, чем полагаю, что все сказано. В числе министерских колчаковских кругах у меня есть, правда случайное, но конечно, могущее быть использованное для пользы дела личное знакомство с Неклюдовым, бывшим колчаковским министром продовольствия и снабжения. Кроме всех этих знакомств, считаю нужным отметить, что по выпуску и военного училища по германской войне и времени колчаковщины, я хорошо знаю и находился в самых приятельских отношениях с бывшим начальником 5 польской дивизии в Сибири, русского генштаба полковн. Хлусевичем и его другом военным представителем польких войск в Сибири генштаба майором Чаплей. Я не знаю судьбы Хлусевича, но Чапля безусловно находится на Дальнем Востоке и как мой короткий приятель может быть много всесторонне использованных для дела вообще, а отчасти и пожалуй, что и для получения некоторых (если это будет нужно) специальных сведений и информаций по польским военным делам. Повторяю, что в настоящем докладе, я не говорю о его деталях и из всех моих связей и знакомств, перечисляю в нем лишь главные и те, которые могут быть использованы с специальной пользою для дела. Предлагая теперь это доклад на ваше рассмотрение, еще раз повторяю, что благодарный за дарованную мне жизнь, переродившись нравственно и политически и желая окончательно реабилитировать свое прошлое, которое я ненавижу всеми фибрами моей души – я хочу оказать Республике значительные услуги. Думаю, что вопрос о недоверии мне отпадет сам собою, так как не только что хотя бы этот доклад, моя работа зафиксированная моими рапортами и вообще следственный материал по моему делу, а малейший намек на то, что я являюсь военным шпионом Р. С. Ф. С. Р. Сулят мне конечно, лишь смерть самую ужасную, какую только можно себе представить. Борис Дольский. 28/1-21г. Г. Томск.
В судьбе известного на Алтае белого атамана времен Александра Петровича Кайгородова был один, не очень приятный эпизод, относящийся к периоду его службы в армии Колчака. В мае 1919 г. при передислокации Алтайской отдельной конной сотни, где Кайгородов служил младшим офицером, из Бийска в Омск на станции Татарской они вместе с сослуживцем, младшим офицером той же сотни, прапорщиком Пантелеймоном Путьковским (о дальнейшей судьбе которого история умалчивает) учинили пьяное буйство, за что оба были разжалованы командующим войсками Омского военного округа в рядовые с формулировкой "за пьянство и поведение недостойное звания офицера". 24 июля 1919 г. Верховный Главнокомандующий адмирал А.В. Колчак утвердил это разжалование.
Тем же приказом, утвержденным Колчаком, вместе с этой буйной парочкой и с той же формулировкой были разжалованы прапорщик егерского батальона 13-й Сибирской стрелковой дивизии Николай Зинченко и прапорщик той же дивизии Лазарь Шпрах, по всей вероятности являвшиеся участниками той же драки.
Согласно базе данных участников Белого движения С.В. Волкова, упомянутый Лазарь Шпрах - это вероятно: Шпрах Лазарь Абрамович, р. в Томской губ. Прапорщик. В белых войсках Восточного фронта; летом 1919 в составе интендантского управления Омского военного округа. Взят в плен. На 1 авг. 1922 на особом учете в Томском ГВК. http://swolkov.org/2_baza_beloe_dvizhenie/pdf/Uchastniki_Belogo_dvizhenia_v_Rossii_24-Sh.pdf
Согласно информации с еврейского генеалогического форума, родился он не в Томской губернии, а в Омске в 1895 г. в семье Абрама-Ицхака Гирш-Лейбовича Шпраха и Эстер-Либы Гиршевны. http://forum.j-roots.info/viewtopic.php?t=792
А самое удивительное - это его дальнейшая судьба, ставшая известной из наградного листа на орден Красной Звезды, выставленного на сайте "Подвиг народа". Награжден им бывший прапорщик-дебошир был в октябре 1945 г. как главный врач и врач-рентгенолог 23-го военно-медицинского госпиталя АССО ВМОР ТОФ (что расшифровывается как Артёмовский сектор Сухопутной обороны Владивостокского морского оборонительного района Тихоокеанского флота) в звании майора медицинской службы. Судя по его карточке на этом сайте, родился он в 1895 г. в Омске. В Красной армии служил с 1941 г. и дослужился до полковника медицинской службы
Судя по всему, медицинский факультет Томского государственного университета Лазарь Абрамович окончил уже в советское время. В Гос. архиве Томской области, в фонде этого факультета ТГУ, согласно электронной описи на сайте архива, хранится его личное дело: http://archtomsk.tomica.ru/object/1552740
О его службе в белой армии в наградном листе скромно записано: "Служил в 1918 году по мобилизации Сибирским временным правительством во втором военном госпитале в г. Омске делопроизводителем, званий не имел". Невольно вспоминается герой одного культового фильма 90-х, который на вопрос о его службе в Чечне, ответил "Да писарем при штабе отсиделся". Впрочем, вполне возможно, что он не соврал и действительно служил делопроизводителем в госпитале, а также - штабе 13-й Сибирской дивизии и интендантстве Омского ВО. Вот только под мобилизацию Временного Сибирского правительства 1918 г., распространявшуюся на родившихся в 1899-1899 гг., он попасть не мог, только если не был офицером, юнкером или военным чиновником, которые подлежали обязательной мобилизации независимо от года рождения. А учитывая не столь уж распространенные для Сибири имя и отчество, прапорщик армии Колчака Лазарь Шпрах и полковник мед. службы Лазарь Абрамович Шпрах - с вероятностью почти 100% одно и тоже лицо.
Все даты в формате GMT
8 час. Хитов сегодня: 246
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума