|
| |
Сообщение: 6361
Зарегистрирован: 11.10.15
Репутация:
0
|
|
Отправлено: 28.02.20 11:08. Заголовок: Из истории вооруженн..
Из истории вооруженных сил Временного сибирского правительства: 4‑й Восточно-сибирский корпус летом-осенью 1918 года. А. А. Каревский Москва, Россия В истории Гражданской войны на Востоке России последние годы наблюдается устойчивый интерес к проблемам военного строительства в Сибири в 1918 г. При этом в рамках прочно установившейся «территориально-корпусной» схемы их рассмотрения, основное внимание исследователей сосредотачивается на вопросах создания и развития первых и наиболее значимых по численности и боеспособности соединений Сибирской армии, какими являлись 1‑й Средне-Сибирский, 2‑й Степной Сибирский и 3‑й Уральский корпуса. Такое положение вещей объясняется прежде сего политикой Временного Сибирского правительства и его военного командования, которые приступая к формированию вооруженных сил, сосредоточились прежде всего на территориях Урала и Западной Сибири, недостаточно учитывая мобилизационные воз-можности Восточной Сибири и Забайкалья, полностью перешедших под их контроль в августе-сентябре 1918 г. Между тем, такие возможности имелись, о чем свидетельствует история 4‑го Восточно-Сибирского армейского корпуса. Первые военные антибольшевистские формирования в регионе появились уже зимой 1917–1918 г. Стараниями Временного правительства автономной Сибири и главы его военного отдела подполковника А. А. Краковецкого в феврале 1918 г. они были объединены в рамках Восточно-Сибирского военного округа. Округ, возглавлявшийся сначала прапорщик Н. С. Калашниковым, которого затем сменил полковник А. В. Элерц-Усов, включал в себя территории к востоку от р. Енисей. Его штабу, располагавшемуся в Иркутске и подчинявшемуся Центральному штабу в Новониколаевске, к маю 1918 г. непосредственно подчинялись Иркутская, Красноярская, Канская, Канская, Нижнеудинская, Усольская, Иннокентьевская, Читинская, Верхнеудинская, Черемховская, Зиминская и Троицкосавская подпольные организации общей численностью около 2,2 тыс. чел. [РГВА Ф. 40240. Оп. 1. Д. 1. Л. 3]. С началом 25 мая 1918 г. восстания Чехословацкого корпуса штабом округа был разработан план, в который входили: быстрый захват кругобайкальских туннелей с целью предотвращения их взрыва; овладение плавающими по Байкалу и Ангаре пароходами и развертывание партизанских действий в тылу противника. [Отчёт о командировке из Добровольческой армии в Сибирь // Архив Русской революции. Берлин, 1923. Т. 9. С. 265]. К середине лета 1918 г. в результате действий Средне-Сибирского корпуса (полковника А. Н. Пепеляева) и Восточного отряда чехословацких войск (капитана Р. Гайда) значительные районы Восточной Сибири перешли под контроль Временного Сибирского правительства. С освобождением 17 июля 1918 г. Иркутска, для осуществления здесь военного управления был восстановлен Восточно-Сибирский военный округ под руководством главного начальника полковника А. В. Элерц-Усова, при котором создавался Военно-окружной совет под председательством начальника штаба полковника М. П. Никитина. Приказом по Военному ведомству № 7 от 22 июля 1918 г. он переименовывался в Иркутский военный округ и утверждался в своих прежних территориальных пределах (Иркутская и Енисейская губернии, Забайкальская и Якутская области) с подчинением окружных управлений соответствующим управлениям созданного ранее Западно-Сибирского военного округа, пользовавшихся правами главных. [РГВА Ф. 39597. Оп. 1. Д. 12. Л. 21]. Основная задача, стоявшая на тот момент перед командованием округа, заключалась в возможно скорейшем формировании новых частей для Сибирской армии, втянувшейся на Восточном фронте в серьезны бои у разъезда Салзан и станций Мурино и Танхой. Предполагалось сформировать одну дивизию, получившую название 1‑й Сибирской стрелковой: кадрами для ее создания на первых порах должны были явиться имевшиеся под рукой подпольные организации. Уже 17 июля были сформированы Иркутский и Байкальский стрелковые полки, командирами которых назначались полковники Гривин и Пархомов. Приказом № 33 от 22 июля полки были сведены в Иркутскую стрелковую бригаду с назначением Гривина вр. и. д. командующего; приказом № 43 от 25 июля в состав дивизии включались Иркутский артиллерийский дивизион и Иркутская инженерная рота; приказом № 66 от 28 июля — Иркутский казачий дивизион. На основании телеграммы генерал-квартирмейстера штаба Сибирской армии от 21 июля 1918 г., формирующаяся 1‑я Сибирская стрелковая дивизия приказом № 44 от 25 июля включалась в состав Средне-Сибирского корпуса. Так как последний с 20 июля состоял из 1‑й Томской и 2‑й Стрелковой дивизий, она при этом переименовывалась в 3‑ю Иркутскую, а ее начальником 31 июля временно назначался полковник Гривин. [РГВА Ф. 39515. Оп. 1. Д. 2. Л. 18об., 24, 32, 41]. После сформирования двух оставшихся стрелковых полков — Нижнеудинского и Хамардабанского, в начале августа 1918 г. дивизия была выведена на фронт. К концу месяца она насчитывала в своих рядах 1.410 чел. (996 офицеров и 414 добровольцев), из них 1197 были вооружены. Соответственно, по отдельным частям эти показатели были следующими: Иркутский полк — 505 чел. (330 офицеров, 175 добровольцев, из них 379 вооруженных бойцов); Байкальский полк — 223 чел. (193 / 30 / 177); Нижнеудинский полк — 431 чел. (288 / 143 / 393); Хамардабанский полк — 38 чел. (33 / 5 / 38), Инженерная рота — 313чел. (152 / 61 / 210). [РГВА Ф. 39617. Оп. 1. Д. 164. Л. 21–24]. Указ Временного Сибирского правительства от 31 июля 1918 о призыве в ряды Сибирской армии с 25 августа новобранцев 1898 и 1899 гг. рождения (сроки 1919 и 1920 гг.) вызвал у командования Иркутского военного округа ряд серьезных возражений. Телеграммой на имя управляющего Военным министерством извещалось: «За неимением в округе обмундирования и невозможности в данный момент заготовки его за отсутствием материалов, неимением вооружения, недостаточностью снаряжения, малочисленности командного состава, который по долгу службы весь отправился на фронт…, а также докладу гражданских властей о полной ненадежности гражданской власти на местах и неподготовленности призывных участков… прошу отсрочить мобилизацию до 1 октября». [РГВА Ф. 39515. Оп. 1. Д. 79. Л. 99]. 13 августа начальник штаба округа полковник М. П. Никитин представил соответствующий доклад, где указывал на очевидность недостатков призыва необученной в военном плане и подверженной влиянию радикальных политических течений крестьянской и особенно рабочей молодежи, взамен этого настаивая на предварительной мобилизации более зрелых и образованных лиц в возрасте 18–25 лет. [Там же. Л. 45–47]. А. В. Элерц-Усов поддержал эту точку зрения и со своей стороны предложил использовать перспективы формирования бурятских национальных частей, апеллируя к их анти-большевистским настроениям. [Там же. Л. 74]. Несмотря на все приведенные доводы, телеграммой МВД руководству округа недвусмысленно было указано на то, что политические основания требуют срочного объявления призыва, поэтому первым днем явки новобранцев по соглашению с военным министром остается 25 августа. [Там же. Л. 76]. 31 августа 1918 г. на р. Онон сибирские и чехословацкие войска Восточного фронта соединились с частями Особого Маньчжурского отряда атамана Г. М. Семенова и Сибирской группы чехов генерал-майора М. К. Дитерихса, в результате чего боевые действия в Восточной Сибири и Забайкалье завершились. В целях утверждения государственного порядка и укрепления своей военной мощи на востоке Временное Сибирское правительство приняло решение о создании здесь нового корпусного района. На основании приказа войскам Сибирской армии № 68 от 10 сентября 1918 г. главному начальнику Иркутского военного округа полковнику А. В. Элерц-Усову предписывалось приступить к формиросостава со штабом и управлением по штатам отдельного корпуса. [РГВА Ф. 39617. Оп. 1. Д. 256. Л. 35 и об]. В состав корпуса включалась бывшая 3‑я Иркутская дивизия, 26 августа 1918 г. переименованная в 3‑ю Сибирскую стрелковую. К 5 сентября ее численность составляла 1612 чел. при 17 пулеметах и 2 (затем 4) легких орудиях: в 9‑м Иркутском стрелковом полку — 505 чел. при 6 пулеметах; 10‑м Байкальском — 223 чел. при 5 пулеметах, 11‑м Нижнеудинском — 495 чел. при 5 пулеметах и в 12‑м Верхнеудинском — 189 чел. при 1 пулемете. [Там же. Д. 164. Л.36]. Кроме нее, приказом по корпусу № 2 от 17 сентября предполагалось дополнительно развернуть формирование: штаба корпуса (полковник Тонких — Иркутск); штаба 8‑й Читинской Сибирской стрелковой дивизии (начальник генерал-майор Афанасьев, командир 1‑й бригады полковник Зевакин — Березовка) в составе 29‑го Троицкосавского (полковник Несытов — Березовка), 30‑го Нерчинского (подполковник Охлопков — Березовка), 31‑го Читинского (полковник Писарев — Чита) и 32‑го Сретенского (полковник Базилевич — Сретенск) стрелковых полков; штаба 4‑й Иркутской конной бригады (начальник генерал-майор Шильников — Иркутск) в составе Иркутского казачьего (есаул Могилев) и Иркутского гусарского полков; 8‑й Читинской стрелковой артиллерийской бригады (два трехбатарейных дивизиона — Иркутск); 4‑го Иркутского горного и 4‑го Иркутского тяжелого артиллерийских дивизионов (Иркутск); Иркутского инженерного полка, Иркутской (капитана Берг — Иркутск) и Читинской (полковник Томиловский — Чита) отдельных инженерных рот; а также 3‑й Иркутской запасной стрелковой дивизии (полковник Феофилов) в составе 9‑го Иркутского (в Иркутске), 10‑го Байкальского (в Канске), Нижнеудинского (в Нижнеудинске), Верхнекдинского (в Канске) стрелковых запасных полков и 3‑й Иркутской запасной артиллерийской бригады. [РГВА Ф. 39513. Оп. 1. Д. 17. Л. 1–3 об] 18 сентября 1918 г. полковники А. В. Элерц-Усов и М. П. Никитин были произведены в генерал-майоры. Приступая к формированию корпуса, командование столкнулось с серьезными затруднениями. Приказом войскам Сибирской армии № 80 от 4 октября 4‑му Восточно-Сибирскому корпусу «для комплектования, снабжения и охраны государственного порядка» отводился район, включавший Иркутскую губернию и Забайкальскую область (исключая казачьи земли), Енисейскую губернию и Якутскую область. [РГВА Ф. 39515. Оп. 1. Д. 309. Л. 197]. По предварительным подсчетам, необходимое для вновь образованных частей число новобранцев составило 47113 чел.: для штаба корпуса — 162; штаба 8‑й Читинской дивизии — 120; 29‑го, 30‑го, 31‑го и 32‑го стрелковых полков — по 4.000; штаба 4‑й Иркутской конной бригады — 200, Иркутского казачьего полка — 711, Иркутского гусарского полка — 1.000, 8‑й Читинской стрелковой артиллерийской бригады — 1.800; 4‑го Иркутского тяжелого артиллерийского дивизиона — 800; 4‑го Иркутского горного артиллерийского дивизиона — 6.000; Иркутского инженерного полка — 2.000; Иркутской и Читинской инженерных рот — по 260; 9‑го, 10‑го, 11‑го и 12‑го запасных полков — по 4.000; 3‑й Иркутской запасной артиллерийской бригады — 1.800. [Там же. Д. 79. Л. 188 об]. Подготовка на местах выявила ряд серьезных недостатков указа Временного Сибирского правительства от 31 июля 1918 г. Уже 9 августа 1918 г. по требованию командующего Восточным фронтом приказом по округу было объявлено о дополнительной мобилизации с 10 августа всех граждан в возрасте 18–25 лет, имеющих высшее и среднее образование и получивших права вольноопределяющихся 2‑го разряда. [Там же. Л. 64]. Испытывая острую потребность в унтер-офицерских кадрах, приказом по корпусу № 9 от 29 сентября командование объявило о приеме на соответствующие должности унтер-офицеров из числа добровольцев после прохождения ими курса специальных занятий в частях войск. [РГВА Ф. 39513. Оп. 1. Д. 17. Л. 10 об]. Наконец, при общем недостатке офицеров, приказанием по корпусу № 34 от 7 ноября предписывалось всех инженеров, служащих не по своей специальности, откомандировать в распоряжение корпусного инженера. [Там же. Д. 22. Л. 27]. Комплектование частей происходило крайне медленно и давало контингент весьма невысокого уровня. Серьезнейшей проблемой, с которой пришлось столкнуться при проведении призыва, явилось постоянно усиливающееся дезертирство. Уже вскоре оно приняло такие размеры, что командующий корпусом издал по этому поводу специальный приказ № 4 от 4 октября. Ожидаемого эффекта данная мера не возымела, вынудив издать новый, гораздо более жесткий приказ № 47 от 11 октября, требовавший немедленного предания военно-полевому суду как самих дезертировавших, так и представителей местных властей, не принявших надлежащих мер для их возвращения. [Там же. Д. 17. Л. 28–29, 36]. При том, что значительную часть потребностей в новобранцах можно было компенсировать за счет поступлений из районов формирования других корпусов, где имелся устойчивый переизбыток призываемых, этого сделано не было. В то время как там дело доходило до отчаянных требований с мест о присылке дополнительных нарядов до 3000 чел и увеличения штатов запасных полков с 4 до 7 тыс. чел. [РГВА Ф. 39504. Оп. 1. Д. 9. Л. 771, 774, 805–806], боевой состав Сибирской армии по состоянию на 2 октября 1918 г. в составе 4‑го Восточно-Сибирского корпуса по‑прежнему имел лишь 3‑ю Сибирскую стрелковую дивизию. [РГВА Ф. 39617. Оп. 1. Д. 161. Л. 149–157]. Хотя к 16 октября в составе корпуса числились уже обе дивизии, 3‑я Сибирская стрелковая дивизия насчитывала лишь 1.959 штыков при 4 легких орудиях и 16 пулеметах, 8‑я Читинская стрелковая дивизия — 464 штыка, Иркутская конная бригада — 544 сабли, части округа, не входящие в состав корпуса — 985 чел. [Там же. Д. 164. Л. 120]. Согласно квартирному расписанию корпуса на 25 сентября, первая целиком находилась на Екатеринбургском фронте (и в силу этого приказом по армии № 77 от 3 октября и приказом по корпусу № 35 от 5 октября была временно включена в состав действовавшего в этом районе 2‑го Степного Сибирского корпуса с подчинением в оперативных и хозяйственных отношениях его командиру) [РГВА Ф. 39513. Оп. 1. Д. 19. Л. 48], вторая вместе с артиллерийскими и техническими частями сосредотачивалась в Иркутске и Березовке. [РГВА Ф. 39498. Оп. 1. Д. 22. Л. 73]. Наконец, приказом по корпусу № 79 от 19 октября 1918 г. было объявлено о переименовании штаба Иркутского военного округа в штаб корпуса по новым штатам. Все военно-окружные управления включались в состав соответствующих корпусных управлений отдельными отделами. В окончательном виде в структуру штаба вошли: управление генерал-квартирмейстера (Отделения: общее, оперативное, разведывательное и военного контроля), управление дежурного штаб-офицера (отделения: общее, инспекторское и мобилизационное), управления начальника артиллерии и начальника снабжения. [РГВА Ф. 39513. Оп. 1. Д. 17. Л. 49]. Едва только процесс создания корпуса начал входить в нормальное русло, и приказом по Сибирской армии № 4 от 18 октября ему была поставлена задача продолжать энергичное формирование и составлять резерв командующего армией [РГВА Ф. 39515. Оп. 1. Д. 309. Л. 301–302], как произошли новые изменения. 30 октября 1918 г. последовала телеграмма начальника штаба армии, предписывавшая переименовать 8‑ю Читинскую стрелковую дивизию в 9‑ю с передачей ее в состав войск Дальневосточного округа, а взамен нее сформировать другую. Приказом по корпусу № 196 от 12 ноября было объявлено о формировании новой 8‑й Сибирской стрелковой дивизии со штабом в Красноярске, в составе 29‑го Ачинского, 30‑го Чернореченского, 31‑го Красноярского и 32‑го Канского стрелковых полков. При этом, первые два предполагалось получить путем развертывания Полка особого назначения (в Ачинске), третий — переименованием 4‑го Енисейского запасного полка (в Красноярске), четвертый — развертыванием батальона 10‑го Байкальского полка. [РГВА Ф. 39513. Оп. 1. Д. 17. Л. 100об]. При общем низком уровне организации, возникшая из‑за этого сумятица на время практически привела к прекращению существования 4‑го Восточно-Сибирского армейского корпуса как боевой единицы. Таким образом, при создании Сибирской армии основное внимание Временного Сибирского правительства и его военного командования было прочно приковано к наиболее перспективному с их точки зрения региону Урала и Западной Сибири и формированию соответственно 1‑го Средне-Сибирского, 2‑го Степного-Сибирского и 3‑го Уральского армейских корпусов. При этом значительные возможности, представившиеся с установлением в июле-сентябре 1918 г. контроля над территориями Восточной Сибири и Забайкалья, в полном объеме реализованы не были. В итоге, недостаточное использование местных людских и материальных ресурсов, неподготовленность мобилизационных мероприятий, проводившихся без учёта местных условий, и хаотическое — в условиях нехватки войск на фронте — использование формирующихся частей привели к тому, что 4‑й Восточно-Сибирский армейский корпус оказался несостоятельным в боевом отношении, и применение его как полноценного войскового соединения было невозможно.
|