Гражданская война в Сибири

Кровавая весна двадцатого года
Часть 1. Пара сотен сэкономленных пуль

Хор – река на стыке административной границы Хабаровского и Приморского края, один из наиболее крупных притоков Уссури. Её длина 453 км, площадь бассейна 24 700 кв. км. Чем же она вошла в историю региона? В апреле 1920 года на железнодорожном мосту через эту водную артерию свершились массовые казни белогвардейцев.

ЛОВУШКА: вместе против интервентов
В январе 1920 года партизанское командование вступило в переговоры командирами белых частей, находившихся в Никольске-Уссурийском. Цель благая – привлечь их на свою сторону в борьбе против интервентов. Командиры трёх дислоцировавшихся в городе частей (егерей, стрелков и казаков), с учётом того, что авторитет партизан как непримиримых борцов с интервенцией был достаточно высок не только у части офицеров, но и особенно у рядовых солдат, восприняли это предложение благожелательно. Отряды партизан без препятствий вошли и расквартировались в Никольске-Уссурийском. Впереди – переговоры…
Но до дискуссий не дошло. Оказалось, что это – заговор, организованный руководителем партизанского движения на Дальнем Востоке Иосифом Певзнером. Накануне, ещё до вступления в город, он провёл в деревне Раковке тайное совещание. На котором, как вспоминал один из красных командиров Александр Гуреев, были разработаны детали ловушки - операции по «изъятию из города офицерства и других контрреволюционных элементов, расследованию их контрреволюционной деятельности и охране их на гауптвахте». Но, очевидно, рядовые участники того совещания, в том числе и тов. Гуреев, не знали, что дело не ограничится лишь изъятием белых офицеров и их арестом?
Операция была стремительной и в целом прошла успешно, несостоявшиеся союзники партизан мигом оказались за колючей проволокой. Только полковник Виктор Враштиль поднял часть своего конно-егерского полка и пытался пробиться в Китай, но по пути наткнулся на партизанский отряд братьев Кочневых. Уже у самой границы, прикрывая переход основной массы егерей, с десятком офицеров вступил в неравный бой и был разбит. Почти все его подчинённые успешно перешли границу, а командир полка вместе с выжившими офицерами был пленён.
Пару месяцев с захваченными белыми офицерами вели следственные действия (преимущественно пытали, вышибая глаза и зубы), затем посадили в железнодорожные вагоны и повезли. Куда? В неизвестность. А чтобы арестанты попусту не психовали, им сказали, что везут на суд, но волноваться незачем: смертная казнь якобы отменена и расстрелян никто не будет…

В ПУТИ: смертников можно не кормить
Первую партию из 96 человек отправляют из Никольска-Уссурийского 4 апреля. По дороге на север эшелон по несколько дней стоит на каждом полустанке, в результате тайных переговоров (идеология, коммерция?) несколько человек выпускают на свободу. Здесь и далее – из мемуаров чудом выжившего канонира Булатова: «Каждый караул заходил к арестованным, подвергая их избиению и глумлению; площадная брань не сходила с уст «товаришей», сопровождаемая избитой фразой «попили нашей кровушки»... В дороге пищу получали один раз в сутки. Хлеб весом в 5 фунтов (2,2 кг – прим. ред.) выдавали на 12 человек. Воду давали в очень ограниченном количестве».
В пути арестованных ежедневно избивали, с них содрали «сапоги, гимнастёрки, брюки, бельё, усиленно искали золотые и серебряные вещи, срывали кресты с цепочками». 9 апреля, неподалёку от станции Верино, вывели «на допрос» полковников Враштиля и Евецкого. «Враштиль с присущим ему хладнокровием вышел из вагона, причём был раздет догола. Последние слова его были: «Прощайте, братцы». Приблизительно через час после увода полковников раздался залп. Пали истинно русские люди». На мосту через реку Хор 2 вагона с полураздетыми офицерами отцепили…

ЭКЗЕКУЦИЯ: головы крушили кувалдой
Товарищи не обманули: и суд был, да и не расстреливали никого!
На суд выводят по 10 человек, вся процедура разбирательства и прений заключается в уточнении фамилии арестанта по заранее заготовленному списку. Приговор на всех один – смерть. Для экономии дефицитных патронов к маузерам экзекуция проводится тяжёлым молотком: связанного смертника заводят в следующий вагон, палач наносит удар по черепу, после чего казнимого сбрасывают в разлившуюся половодьем реку. А когда всем становится понятным, что их вскоре ждёт… «Мне никогда не забыть того душу раздирающего крика, который был издаваем одним из военнопленных, волосы буквально встали дыбом; молодые люди в 20-22 года стали седеть на моих глазах, некоторые стали лишаться рассудка. Когда пришли и вызвали поручика Эймана, мы видели перед собою не того представительного, полного сил и энергии человека, каким он был раньше, вращаясь в нашем кругу: волосы и отросшая борода поседели, взгляд был ненормальный, блуждающий и слышали, как из уст его вырывались несвязные речи - он лишился рассудка… Все спокойно идут, когда их вызывают и повторяют слова, сказанные полковником: «Прощайте, братцы». Дело начинает подходить к утру. А надо отправить на тот свет ещё 40 человек. Тогда начали выводить по 2 человека, а потом и по 3 сразу. Наконец, дело доходит до меня. …Стоят 2 вооружённых партизана, одетые во все чёрное, а в двух шагах против них 2 партизана во всём белом, кругом видны следы крови по стенам, на полу лужа крови, валяются окровавленные молотки». «Товарищ председатель», он же весь суд, спросил мою фамилию, порылся для проформы в списках, сказал мне напутственную речь и приказал меня увести». Канониру Булатову несказанно везёт: удар по голове не смертельный и ему удаётся выплыть. А позже – опубликовать эти жуткие мемуары.
А может, врёт он всё, контрреволюционная сволочь? Свои воспоминания оставил и один из красных палачей, некто Александр Понамарёв: «На станции Верино долго обсуждали план, так как их было много. Чтобы скрыть следы, решили отправить на реку Хор. Для того, чтобы не подать вида арестованным, что их уничтожают, мы перегнали их в один вагон, а в другом производилось заседание военно-полевого суда: приводят арестованного, т. Холодилов зачитывает приговор суда, тов. Челныков наставляет в лоб браунинг, а остальные товарищи, по очереди, сидят с молотками (весом фунтов 20) не подавая вида до окончания приговора, а по прочтению приговора, один из них ударяет «по крестику» и, таким образом, без звука арестованный отправляется в р. Хор, не издавая никакого крики и не наводя шум».
Красный палач также точен, как и Булатов, но немного прибеднился. Молоток весом 20 фунтов – это практически 9-килограммовая кувалда. И да, действительно, на патронах удалось здорово сэкономить, в пересчёте на сегодняшние деньги – порядка 12-15 тысяч рублей…

ФИНАЛ: не спрятанные концы
18 апреля на «суд» подвезут вторую партию контрреволюционеров из Спасска и Свиягино, приговор - тот же. Будут казнены не только военные, а также гражданские лица, в их числе «милиционер Леонид Вейгерт, чиновник Павел Лахатов, коллежский регистратор Степан Максюта», и некий «гражданин Пётр Смельченко». Всего – а оценки здесь очень разнятся – мучительную смерть примут от 120 до 300 человек. Всего удастся разыскать 116 трупов, «уже разлагающихся и изуродованных до неузнаваемости». В Никольске-Уссурийском власти даже организуют «комиссию из родственников и сослуживцев по розыску и собиранию трупов». Уполномоченный Временного правительства издаст распоряжение найти и покарать виновных. Несколько фамилий красных палачей удастся установить, - но все они скроются и уйдут от возмездия.
После победы советской власти в Приморье на эту драму будет наложено глухое информационное табу. Эмигрантские же СМИ будут публично возмущаться ещё несколько лет, пока, наконец, история не будет забыта окончательно…
Очерк Геннадия Обухова про Гражданскую войну на Дальнем Востоке.