Отправлено: 02.09.08 00:43. Заголовок: Бои за Барнаул 13-15 июня 1918 г. (продолжение)

Решил выложить здесь наиболее подробный из имеющихся у меня материалов по этим боям. Источник, правда, советский.
Если у кого есть что добавить, какие-нибудь дополнительные факты и т.п. – буду очень рад.


...И снова гудки железнодорожных мастерских созывали трудящихся Барнаула на защиту города. Перед рабочими и членами их семей выступали с немногословными, но проникновенными речами Присягни и Цаплин. Они призывали к обороне родного города. После митинга толпы стариков, женщин и подростков с лопатами и ломами двинулись к железнодорожному мосту на Оби. Здесь под руководством старых солдат и раненых красногвардейцев горожане рыли окопы, траншеи. С высокого обского крутояра отлично просматривалась прилегающая местность и хорошо простреливались подступы к мосту.
Днем 12 июня 1918 года в Барнауле стало известно, что со стороны Камня приближаются два парохода с десантом белогвардейцев под командованием полковника Будкевича. Чтобы воспрепятствовать движению этих судов к Барнаулу, по приказу военно-революционного комитета был срочно отправлен вниз по Оби наскоро сформированный отряд в количестве 200 железнодорожников и 50 венгров во главе с рабочим депо П.Ф. Гореньковым.
Красногвардейцы прибыли под Гляден (ниже железнодорожного моста через Обь), выбрали там удобную для обороны местность и окопались.
На рассвете 13 июня 1918 года по Оби шли пароход и моторка под белым флагом. Суда приближались к берегу.
— Без команды не стрелять! — передавалась по цепи команда Горенькова.
Моторка, а за ней пароход причалили к обрывистому берегу. С судов начали выскакивать белогвардейцы. Выждав, когда солдаты высадились на берег, Гореньков подал команду.
Заговорили красногвардейские винтовки и пулемет. Огонь был настолько неожиданным, что вражеские десантники бежали к своим судам. Многих из них пули настигли прежде, чем им удалось забраться на пароход. Белогвардейцы прыгали с высого берега в моторную лодку и настолько ее перегрузили, что она опрокинулась и затонула.
Вражеский десант отплыл вниз по реке и высадился г. деревне Гоньба (20 км сев.-зап. Барнаула).
Позже один из пленных сообщил, что из 300 десантников уцелели только 70.
Тем временем наступающий по Алтайской железной дороге противник 12 июня занял станцию Алтайскую и выслал заградительный отряд на Бийскую ветку. Главные же силы врага продолжали продвигаться к Барнаулу. В тот же день противнику удалось исправить повреждения железнодорожного пути и его головной эшелон достиг Оби. Теперь белых отделяла от желанной цели только великая сибирская река. На противоположном крутом берегу хорошо виден был Барнаул.
В ночь на 13 июня 1918 года конная разведка противника приближалась к железнодорожному мосту через Обь. На рассвете белогвардейцы пытались с ходу овладеть мостом, но, встреченные огнем красногвардейского бронепоезда, откатились назад.
От станции Алтайской до Оби, на участке протяжением около 12 километров, стояло десять вражеских эшелонов. В них находились Томский и Новониколаевский добровольческие полки, а также отряды капитанов Буркина, Никитина, Степанова, Николаева, поручика Лукина и батальон чехословаков под командованием поручика Гусарека. Общая численность войск противника составляла свыше 3000 штыков и сабель. Кроме того, у белых была артиллерия. Головной эшелон стоял в двух километрах от Барнаула.
Ключевой позицией, овладев которой, можно было порваться в город, был железнодорожный мост через Обь. Бой за мост развернулся с утра 13 июня. Противник предпринимал одну атаку за другой. Артиллерия врага вела сосредоточенный огонь по окопам красногвардейцев, защищавшим мост, и по железнодорожной станции. Временами артиллерийский огонь переносился на территорию железнодорожных мастерских, а также на Нагорное кладбище, где располагались красногвардейские заставы. Казалось, что белогвардейцы вот-вот ворвутся на мост.
В этот критический момент по предложению С.М. Лучанинова машинист паровоза разогнал два вагона, груженные балластом. Вагоны на большой скорости докатились до противоположного берега реки и на последнем пролете моста, где были сняты рельсы, крепко осели на нижние балки, надежно перекрыв путь для вражеских эшелонов.
Общее число защитников моста составляло около 500 бойцов: 100 человек рабочих-железнодорожников под командованием М.Н. Кудаева занимали окопы на высоком откосе, держа под огнем прилегающую местность; семипалатинский отряд во главе с М.Т. Трусовым — около 350 красногвардейцев — располагался вдоль берега Оби и на железнодорожной насыпи. На мосту находились железнодорожники и венгры. Их было не более 50 человек. Командовал ими Д.И. Николайчук. Участники строительства этого моста — опытные верхолазы Д.И. Николайчук, Н.Н. Степанов, а также венгры Ковач Вильгельм, Прокач Иосиф. Кольб Юлиус — проявили исключительную отвагу. Бесстрашно передвигаясь по верхним строениям моста, метким ружейным огнем и гранатами они уничтожали вражеских солдат, пытавшихся проникнуть на мост. С высокого берега, затаив дыхание, красногвардейцы следили за действиями смельчаков. Где-то далеко внизу поблескивала обская вода. Белогвардейцы открывали ураганный огонь. Пули со звоном стучали по железным фермам, рикошетили с воем и визгом. Но бесстрашные воины выходили победителями.
Бой продолжался в течение всего дня. Красногвардейцы прочно удерживали мост.
Оценивая обстановку, сложившуюся под Барнаулом, Гайда вынужден был признать: «Атаковать с фронта железнодорожный мост, длиною почти в один километр, в направлении к обрывистому берегу не имело смысла...» [ПАНО ф. 5, оп. 4, д. 1524, л. 52]
Войска противника получили задачу форсировать реку одновременно в районе Бобровского затона (южнее Барнаула 7—8 км) и в районе деревни Гоньба (сев.-зап Барнаула 18—20 км) и отсюда нанести два удара. Первый удар наносился из района Бобровского затона силами Томского и Навониколаевского полков во главе с капитаном Степановым и поручиком Луниным и одной чехословацкой роты под командованием подпоручика Чесноховского. Другой — из района Гоньбы силами батальона капитана Николаева, остатков десанта полковника Будкевича и Барнаульского отряда штабс-капитана Ракина. Соединившись западнее Барнаула в районе деревни Власихи, они намеревались окружить основные силы Красной гвардии, оборонявшиеся в городе.
Военно-революционный комитет разгадал замысел врага, но не имел возможности перебросить к местам форсирования Оби сколько-нибудь значительные силы. Для прикрытия города со стороны реки, на горе сплошного фронта не было. Небольшие отряды красногвардейцев и венгров были растянуты вдоль Оби. Мелкие группы бойцов связывались друг с другом дозорами и патрулями.
13 июня 1918 года командир красногвардейского отряда Н. Ерушев, находившийся на горе, видел, как на противоположном берегу реки большие группы белогвардейцев продвигались где пешком, где вплавь на лодках, от железнодорожной насыпи к Бобровскому затону по протокам и залитым водой лугам. В то же время вражеские пособники на этом берегу реки разводили большие костры, чтобы указать белым место переправы. Красногвардейцы погасили костры и арестовали вражеских сигнальщиков.
Во второй половине дня от противоположного берета перед горой отплыли семь лодок с десантом противника. Всего переправлялось до 100 белогвардейцев. Когда лодки выплыли на середину реки, с горы по команде Ерушева красногвардейцы залповым огнем отогнали вражеских десантников.
Белогвардейцы забрали в Бобровском затоне все катера, баржи, лодки, оставленные красногвардейцами в спешке отступления. В ночь на 14 июня они форсировали Обь и захватили плацдарм на левом берегу реки, у пригородной деревни Крестной. С наступлением утра с восточного берега Оби полетели снаряды. Они ложились вдоль Змеевского тракта на горе. Враг обрабатывал позиции красногвардейцев артиллерийским огнем.
Бойцы отстреливались, лежа в окопах. И.В. Ерушев сразу же приступил к организации боя, развернув свою оборону поперек горы, от обрыва над Обью до пруда. От его глаз ничто не могло укрыться.
Вскоре белогвардейцы поднялись и пошли в атаку. Тогда заговорил красногвардейский пулемет. Было видно, как падали враги. Цепь противника остановилась.
— В атаку! За мной! — крикнул Ерушев и бросился на белых.
Дружным штыковым ударом рабочие отбросили врага.
Но слишком большое численное превосходство было у противника. Красногвардейцы, теснимые врагом, начали отходить к городу.
Переправившись через Обь, войска противника развернули наступление в обход города с юго-запада. В первой половине дня они вышли на линию Алтайской железной дороги и сожгли небольшой деревянный мост у девятнадцатого разъезда, отрезав путь отхода на Семипалатинск. Продолжая наступление, они заняли деревню Власиху, где произошло соединение с частями белых, наступавших со стороны Гоньбы. Во второй половине дня белогвардейцы завязали упорные бои на южной и юго-западной окраинах Барнаула, сосредоточив основные усилия на захвате железнодорожной станции.
Красногвардейцы отважно и мужественно отбивали атаки противника.
Из-за бугра, со стороны Гоньбы, озираясь по сторонам, показалось десятка два разведчиков. Один из них долго шарил по местности глазком бинокля и, ничего не заметив, подал знак рукой о движении к кирпичным сараям.
По цепи затаившихся красногвардейцев пополз шепот:
— Стрелять только по команде...
Короткими перебежками разведчики приближались к кирпичным сараям, а когда до них осталось метров двести, залегли, потом снова устремились вперед.
— По белым огонь!
Ни один из разведчиков не произвел выстрела.
— В царство небесное отправились с донесением!
Красногвардейцы промолчали в ответ на шутку рабочего Алексея Петровича Панина. За бугром тотчас показались белогвардейцы, развернувшиеся в цепь.
Зазвенел на высоких нотах голос Оскара Гросса — командира интернациональной роты:
— В штыки!
Первым бросился в контратаку Панин. Шутник оказался большим мастером штыкового боя. Четыре белогвардейца с криками, руганью устремились на Панина. Он создал видимость, что отступает, преследующие растянулись цепочкой. Это и нужно было Панину. Один за другим от его сильного, неотразимого удара штыком упали на землю два белогвардейца, остальных срезал боевой товарищ Панина — Д.Н. Волков.
Венгр Ингоф оказался в самой гуще белогвардейцев. У него сломался штык. Тогда он взял винтовку за ствол и действовал ею, как дубинкой. Враги с разбитыми черепами валились на землю. Но выстрел белогвардейца оборвал жизнь Ингофа.
Красногвардейцы вышли победителями, станция оставалась в их руках.
На направлении главного удара, в районе железнодорожного моста, противник с каждым часом усиливал огонь, демонстрируя подготовку к атаке.
Город оказался окруженным со всех сторон. Тогда военно-революционный комитет железнодорожных мастерских решил вывести из строя мост через Обь, чтобы надолго прервать движение по Алтайской железной дороге.
Группа кузнецов и котельщиков пробралась почти на середину моста. Взрывчатки не было. Требовалось расклепать фермы моста, чтобы один из пролетов обрушился в воду. Звон кувалд разносился далеко по воде. Белогвардейцы открыли сильный огонь. Только половина рабочих вернулась с моста, так и не выполнив задания.
Под вечер 14 июня 1918 года к защитникам моста прибыл член военно-революционного комитета Казаков.
Казаков говорил охрипшим, глухим голосом:
— Вам, товарищи, военно-революционный комитет поручает защищать мост во что бы то ни стало. Задача трудная, но почетная... Это ключевая позиция. Будет мост в наших руках — удержим и город.
На прощанье Казаков крепко пожал руку С.М. Лучанинову, который возглавил красногвардейский заслон.
Вечером 14 июня 1918 года в кабинете начальника станции Барнаул собрался военно-революционный комитет Алтайской губернии. Здесь же были командиры Кольчугинского красногвардейского отряда П.Ф. Сухов, Семипалатинского отряда М.Т. Трусов и представители новониколаевских красногвардейцев.
Кругом полыхало зарево пожаров.
Железнодорожная станция обстреливалась. По крышам станционных построек и перрону рассыпалась шрапнель и осколки снарядов. Звенели стекла окон, Слышалась близкая ружейно-пулеметная стрельба.
— Начнем, пока совсем не стемнело, — приглушенным голосом сказал Присягни.
Все эти дни и ночи он много ездил, бывал на предприятиях, посещал красногвардейцев. Говорил, разъяснял, агитировал. К вечеру у него срывался голос.
— Коммунистическая партия, Владимир Ильич Ленин,—отрывисто заговорил Присягни,—учат смотреть правде в лицо, правильно оценивать обстановку и принимать решения. Враг окружил город. Наши потери велики, нет пополнений, у нас мало патронов. Силы белогвардейцев увеличиваются. Продолжать бои при многократном превосходстве врага — безумие. Нужно разорвать кольцо окружения и организованно вывести отряды Красной гвардии из города, чтобы сохранить силы для будущих боев с контрреволюцией.
Немного подумав, он продолжал:
— Многие рабочие двадцать дней находятся в непрерывных боях. У некоторых подавленное настроение. Надо рассказать людям правду. Воодушевить, потребовать от них спокойствия и выдержки.
После небольшой паузы спросил:
— Есть ли другие предложения? Сидевший рядом Цаплин сказал:
— Вопрос ясен. У нас нет времени на разговоры. Пусть товарищ Казаков доложит свои предложения об эвакуации города.
Стало совсем темно. Стройный, подтянутый человек встал, молча зажег лампу, развернул на столе карту. Все склонились над ней.
Взвешивая каждое слово, Казаков обстоятельно доложил обстановку.
— Все попытки врага ворваться в город по железной дороге успешно отбиты. Мост через Обь прочно удерживается железнодорожниками. Противник форсировал реку в двух местах: против Бобровского затона и деревни Гоньбы. Он смял наши заслоны, занял нагорную часть Барнаула и ведет наступление на центр города. Его десант, высаженный с пароходов и барж возле Гоньбы, отбросил наши отряды и наступает на железнодорожную станцию.
Казаков взглянул на окно и, прислушиваясь к шуму разгоревшейся перестрелки, продолжал:
— Сейчас враг находится близко, возле кирпичных сараев. Стремится ворваться на станцию. Необходимы транспортные средства для эвакуации красногвардейцев, партийных и советских работников, а также вооружения боеприпасов, снаряжения и продовольствия для двух тысяч человек. У нас два пути отхода: водным путем — по Оби на Бийск и по железной дороге — в направлении Семипалатинска.
Из доклада Казакова, всесторонне образованного военного специалиста, становилось ясно, что отступление по Оби в Бийск и далее в Горный Алтай — в самое логово контрреволюции, где уже поднят мятеж против Советской власти — имело бы самые пагубные последствия. Кроме того, с занятием Бобровского затона белогвардейцы контролируют водный путь по реке.
Цаплин бросил реплику:
— Мы не полезем в эту мышеловку!
— Остается второй путь, — продолжал Казаков, — на Семипалатинск. Хотя Советская власть в Семипалатинске была свергнута еще 11 июня и прервано железнодорожное сообщение, путь отхода по Алтайской дороге имеет больше преимущества, чем отступление на Бийск. Представители дорожного Совета товарищи Лучанинов и Фомин заверили, что они обеспечат необходимым количествам паровозов и вагонов, чтобы вывезти живую силу из-под удара, пока не замкнуто кольцо окружения.
Ревком не имеет связи с соседними городами. Есть лишь недостоверные сведения, что Омск еще не захвачен белыми. Но, по моему мнению, мятеж чехословацкого корпуса долго продолжаться не может и скоро будет подавлен регулярными советскими войсками, которые прибудут из Европейской России.
Учитывая обстановку, предлагаю отступать до станции Алейской. Оттуда двигаться в пешем строю до Славгорода. Там погрузиться в эшелоны и по железной дороге выехать на главную сибирскую магистраль, где соединиться с частями Красной Армии. Вместе с ними разгромить противника в Новониколаевске, затем освободить Барнаул.
После краткого обмена мнениями военно-революционный комитет утвердил план эвакуации города, предложенный Казаковым, чтобы спасти от физического истребления лучшую часть рабочего класса Алтая — Красную гвардию.
Всю ночь в ревком прибывали командиры отрядов и подразделений, партийные и советские работники. Они получали указания и расходились по своим местам.
Под огнем противника происходила спешная подготовка к эвакуации. Утром 15 июня 1918 года пять эшелонов отправились со станции Барнаул на станцию Алейскую. Отход прикрывали небольшой отряд венгров и группы красногвардейцев (командовал ими С.М. Лучанинов) у кирпичных сараев, на песчаных буграх у Пивоварки, на 9-й Алтайской улице и возле железнодорожного моста на Оби. Уцелели немногие...

 Отправлено: 25.12.19 16:09. Заголовок: белый пишет: Где-то..

белый пишет:

цитата:

Где-то были сканы этой книги...

 Отправлено: 25.12.19 19:00. Заголовок: Получается согласно..

Получается согласно http://22.fsin.su/structure/ik3.php
" Куета" существует с 1925 года после закрытия женского монастыря? И название то-же Губернский дом лишения свободы ?

 Отправлено: 26.12.19 08:38. Заголовок: По памяти:это произ..

По памяти:это произошло в 1930-х годах.Надо посмотреть документы.

 Отправлено: 27.12.19 15:50. Заголовок: белый пишет: Что-..

белый пишет:
[quote]`
Что-то сканы не открываются.

 Отправлено: 27.12.19 17:40. Заголовок: VZVOZ пишет: Что-то..

VZVOZ пишет:

цитата:

Что-то сканы не открываются.

Напишите электронку сюда или в личку, я Вам сброшу туда сканы

 Отправлено: 16.06.20 03:17. Заголовок: Из книги PRÁ..

Из книги PRÁŠEK, Vojtěch. 2. samostatná technická rota 2. čs. střel. divise (1937):

С обеспечением соединения с мариинской группой задача технического эшелона поручика Гусарека была выполнена, и 2 июня эшелон вернулся в Новониколаевск, который стал базой группы капитана Гайды.
4 июня эшелон поручика Гусарека выехал на захват Алтайской железной дороги. На тот момен в его распоряжении имелось два взвода 8-й роты 7-го стрелкового полка, нестроевая рота, одно орудие 5-й батареи и русский отряд сибирской народной дружины.
Эшелон подошел к станции Евсино (6 верст к юго-западу от Новониколаевска), где стал исправлять поврежденный въезд на мост, который до этого служил новониколаевской чехословацкой группе защитой от возможного нападения большевиков со стороны Барнаула. Работа была закончена быстро.
Проведя ночь в Евсино, эшелон рано утром двинулся дальше, и, когда был уже верстах в трех от Черепаново (102 версты от Новониколаевска), его встретил град пуль. Весь экипаж поспрыгивал с поезда, чтобы немедленно выступить против неприятеля, скрывавшегося в окопах по обе стороны от железной дороги. Правый фланг экипажа эшелона проник неприятелю в тыл и вынудил его отступить к станции. Оттуда на приготовленном поезде противник бежал в сторону Барнаула. Прежде чем покинуть станцию, большевики пустили в сторону чехословацкого импровизированного бронепоезда, который по-прежнему шел перед техническим эшелоном, паровоз. Хотя он столкнулся с чехословацким бронепоездом, он не причинил никому гибели, т.к. добровольцы вовремя спрыгнули с него. Броневик свалился с насыпи, как и тендер паровоза. Паровоз был поднят и с помощью другого локомотива втащен на рельсы, а путь был исправлен.
Рано утром 6 июня эшелон прошел почти до Усть-Тальменки (149 верст от Новониколаевска), где примерно за полверсты перед станцией были сожжены все шпалы на мосту. Поскольку технический эшелон был хорошо снабжен шпалами, вся работа означала потерю всего двух часов. Неприятель теперь ждал чехословаков, окопавшись за мостом через реку Тальменку, примерно в 1000 шагах от станции, которую только что заняли чехословаки. Путь перед мостом был разобран, и не оставалось ничего другого, кроме как оставить эшелон на станции под прикрытием выдвинутого вперед «броневика», а с утра отправить в обход взводы 8-й роты с русскими добровольцами. Из-за труднопроходимой местности этому отряду удалось зайти противнику в тыл только 10 июня и, атаковав, обратить его в бегство.
Воспользовавшись ситуацией, технический эшелон немедленно покинул станцию, исправил разобранный путь перед мостом и дошел до 156-й версты, где отремонтировал два сгоревших мостика. За неимением иного материала, их пришлось делать из шпал.
Новые работы ждали на 186-й версте перед станцией Повалиха, где опять был сожженный мост. Во время ремонта этого моста чехословацкий сторожевой патруль, охраняя работающих братьев от возможного нападения со стороны станции, захватил поезд, который по боковой ветке с мельницы ехал параллельно с патрулем к станции. Напуганные огнем, большевики покинули поезд.
После пополнения запаса материалов эшелон поручека Гусарека продвинулся далее до 196-й версты, где предстояло отремонтировать еще один сожженный мост, длиной 35 саженей. Ремонт был завершен 12 июня, и технический эшелон отправился на станцию Алтайская (200 верст от Новониколаевска) — важный железнодорожный узел, оттуда шли ветки на Семипалатинск и Бийск.
Большевики отступали двумя группами: одна в Барнаул, а другая (около 5000 человек, в основном матросы) в Бийск, и примерно в 22 верстах от Алтайской вторая группа сожгла мост длиной 34 метра и высотой 10 метров.
Обезопасив себя от возможного нападения со стороны бийской ветки, технический эшелон поручика Гусарека двинулся к мосту через реку Обь, по которому шел железнодорожный путь до барнаульского вокзала. Перед эшелоном, конечно, шел чехословацкий «броневик». Доступ на мост неприятель перекрыл, взорвав часть насыпи перед мостом и загнав в яму от взрыва вагон с песком. Большевики подготовили эту защитную меру еще до прихода чехословаков. Поручик Гусарек со своим отрядом обеспечил местную переправу через Обь, захватил пристань и выслал между тем на пароходе обходную группу, которой было поручено ударить по городу с тыла, а сам в течение дня демонстрировал активность перед мостом, откуда чехословацкие пулеметчики метко обстреливали окопы противника, на другом низменном берегу, который имелся по обеим сторонам моста.
Ранним вечером 14 июня обходная группа достигла своего места, и произведенный ей выстрел из пушки послужил для ждущего перед мостом чехословацкого эшелона условным сигналом к общему и одновременному наступлению. Чехословацкая гаубица, установленная возле железнодорожной насыпи, и легкое орудие на платформе технического эшелона, начали — в сопровождении установленных на «броневике» пулеметов — старательно обстреливать окопы противника, тем самым поддерживая наступление обходного отряда, стрельбу которого можно было слышать здесь почти всю ночь. В 4:30 утра Барнаул был занят чехословаками.
Эшелон 7-го стрелкового полка под командованием подкапитана Куделька, призванного поручиком Гусареком на помощь, прибыл 15 июня уже в завоеванный город, потому что сразу после побега большевиков и захвата города путь перед мостом был исправлен, сошедший с рельсов вагон поставлен на пути, и проход на станцию был освобожден. Препятствие, подготовленное большевиками за мостом (крушение заполненного песком четырехвагонного поезда с паровозом), не вызвало никаких проблем, поскольку движение было перенесено на второй параллельный и нетронутый путь, ведущий от станции к пристани на Оби.
18 июня технический эшелон поручика Гусарека вернулся на станцию Алтайскую и выдвинулся на Бийск. Первым препятствием на этой дороге был сожженный мост на 22 версте (длиной 34 метров и высотой 10 метров). Препятствие было устранено за счет того, что все пространство было заполнено шпалами, и в 2 часа дня 19 июня путь снова был свободен для дальнейшего продвижения. Когда по этому новому мосту проезжал третий эшелон, мост загорелся от угля с локомотива в трех местах, но, к счастью, пожар был потушен вовремя. К вечеру эшелон дошел до станции Овчинниково (50 верст от Алтайской и 250 от Новониколаевска), где чехословаков ждала бийская делегация, принесшая известие, что большевики бежали из Бийска. Поскольку на пути от Овчинниково до Бийска не было никаких препятствий, эшелон подкапитана Куделька проследовал до Бийска самостоятельно, а эшелон поручика Гусарека поехал обратно в Новониколаевск, куда прибыл утром 20 июня.
http://www.digitalniknihovna.cz/dsmo/view/uuid:4c7cdd14-a75e-428a-96be-9b84191808b5?page=uuid:893d2fdf-0fd1-11e8-8b3f-005056b73ae5

Некоторые детали весьма позабавили. Особенно 5000 отступивших в Бийск.

 Отправлено: 19.08.21 11:40. Заголовок: М.В. Решетникова, Пе..

М.В. Решетникова, Петр Палый и его друзья (из кгиги "Люди большевистского подполья Урала и Сибири", М., 1988):

Павлу Бушуеву, юноше, которому едва исполнилось 16 лет, первому пришлось с оружием в руках стать на защиту Советской власти. В мае 1918 г. в Барнауле был сформирован отряд Красной гвардии для борьбы с семеновскими бандами, и Павел под влиянием Байкова ушел добровольцем с этим отрядом.
Возвращаясь с вокзала после проводов Павла Бушуева, я со всем пылом шестнадцатилетней юности напала на Байкова. Я обвиняла его в том, что он со своей агитацией добился отправления на фронт ребенка, не умеющего обращаться с винтовкой, а сам остался в тылу. «Нужно было тебе самому показывать пример, а не оставаться здесь»,— наскакивала я на Байкова. «Научится и Павел драться. Научится и винтовку держать. А за меня не беспокойся,— немножко с грустью сказал он,— и на мою долю драки еще хватит».
Последний раз я видела Байкова дней за пять до белогвардейского мятежа. Ранним утром часа в три-четыре они с Иваном Байновым постучали в окно. Оба были в шинелях, с красными повязками на рукавах, с винтовками за плечами и... большими букетами сирени, мокрой от утренней росы. Сестра Ася, которой к семи часам утра нужно было идти на работу в типографию, возмутилась и начала их ругать, что являются в такую рань, а они, сидя на лавочке около окна, вполголоса напевали: «О, дай мне забвенья, родная» и «Выйди, Лизетта, я здесь под окном» и кидали через окно мокрые ветки к нам на постель. Ася продолжала нещадно ругать обоих. Байков же не оставался в долгу, говоря: «Скромные революционеры охраняют покой беспечных обывателей (имелись в виду мы с Асей), а они хотя бы напоили их чаем в награду за это». Наша мать сказала: «Сашенька, чай уже закипает. Идите пить, пусть уж девки поспят».
Ася не хотела уступить последнего слова и с иронией заметила: «Тоже мне — скромные революционеры! Скорей ангелочки с цветочками в руках». Байков ответил: «И в самом деле, на что нам эти цветы», — и, со смехом кинув в нас мокрые ветки сирени, они отправились на кухню пить чай.
Через два-три дня они уехали на фронт.
В городе почти не осталось вооруженной силы. Решетников не бывал дома — все ночи проводил в Совете.
В ночь на 10 июня в Барнауле вспыхнул мятеж белогвардейцев. Л. Решетников, Ф. Ильиных и А. Третьяков на единственном автомобиле срочно выехали на вокзал, чтобы вызвать часть отрядов Красной гвардии для защиты города. Около вокзала их обстреляли. Машина остановилась. Пуля попала в Третьякова. Решетников склонился над ним, а Ильиных выскочил в кусты с винтовкой. Решетникова обезоружили, но в это время Ильиных начал стрелять. Напавшая банда растерялась, и Лолий скрылся в кустах. Вдвоем с Ильиных они добрались до вокзала и успели связаться с командованием. На другой день части Красной Армии подошли к Барнаулу, и мятеж был подавлен. Байков послал записочку, которую написал во время боя. В ней он выражал большое беспокойство по поводу Решетникова: «Я почему-то думал, что Лолий арестован. Но вот мы взяли почту, откуда освободили группу арестованных — его здесь не было, сейчас направили отряд к тюрьме — возможно, он там». Но Лолий не был арестован, а вместе с Ф. Ильиных был в Совете. На другой день он пришел домой, рассказал о смерти Аркадия Третьякова, учащегося реального училища, который вместе со своими сестрами с первых же дней революции активно сотрудничал с большевистской партией. Он работал в редакции газеты, а в тревожные дни перед белогвардейским мятежом все ночи проводил в Совете.
На похоронах Аркадия была большей частью совсем «зеленая» молодежь, так как основной костяк его боевых друзей продолжал борьбу с бандитами.
Дня через два после похорон Аркадия началось наступление белых войск. Наступали они с горы. Из окна нашего дома было видно, как по 2-му Прудскому переулку отходили к вокзалу цепи красноармейцев, отстреливаясь и перебегая от дома к дому. Таким же порядком вслед за ними наступали отряды белых. Поздно ночью пришел домой Решетников. Усталый, он сразу же свалился на кровать, а утром мы проснулись под колокольный звон. На улицах ходили люди с белыми повязками и шли разговоры, что власть взяли белые.
Решетников встал, оделся и ушел из дома, сказав, что пойдет к Ильиных. В этот же день он был арестован. Часа через полтора мы с Асей решили пройтись по улицам, чтобы что-нибудь разузнать. Не успели выйти на Павловскую улицу, как к нам подошел патруль и, обращаясь к Асе, сказал: «Вы арестованы». Я шла чуть позади и замедлила шаги. На ее вопрос о причине ареста последовал ответ: «Достаточно того, что вы Решетникова». На меня никакого внимания не обратили, и я тихонько пошла обратно.
Дома я ничего не сказала матери. Но она, видимо, чувствовала и понимала, что ее детям грозит опасность. Ей стало плохо, и я уложила ее в постель. Жена Лолия Агриппина Дмитриевна Ильиных ушла к своим. Дома, кроме больной матери, остались я и младшая сестра. У нас беспрерывно один за другим шли обыски. Брат был уже арестован, и белые, зная, что он работал на руководящей должности в продовольственном комитете, рассчитывали, что у нас им будет чем поживиться. Я слышала, как, проходя мимо окна, они сговаривались: «Ты бери мануфактуру, а я продукты». К их великому огорчению, ни вершка мануфактуры и ни куска сахара в доме не оказалось.
Нужно отметить, что даже в белогвардейских частях были сочувствующие большевикам. Так, во время обыска один из обыскивающих сунул руку под печку и сказал: «Нет ничего», но при этом так на меня посмотрел, что я поняла, что там что-то имеется. После их ухода я сейчас же проверила и обнаружила у самого отверстия печи наган. <...>
На второй день после белогвардейского переворота был издан приказ о мобилизации офицерского состава. Александр Бушуев по этой мобилизации не явился и перешел на нелегальное положение, отдавшись всецело делу большевистской партии, и уже в августе вместе с Байковым работал в подпольной большевистской организации Томска.