|
| постоянный участник
|
Сообщение: 146
Зарегистрирован: 23.08.08
Репутация:
0
|
|
Отправлено: 12.12.08 02:32. Заголовок: Иван Громов (Амосов)
Подозреваю, что это одна из самых первых публикаций (1922 г.) о Громове-Амосове, организаторе и руководителе партизанского движения в Залесовском районе Алтайской губернии. NB! - Не путать с Игнатом Громовым (Мамоновым). ИЗ ДОКУМЕНТОВ ПАРТИЗАНСКОГО ДВИЖЕНИЯ В СИБИРИ Роль партизанского движения в Сибири огромна. Оценить вполне эту роль в ходе революции и гражданской войны сможет, пожалуй, только история, но и современникам необходимо остановить внимание на некоторых этапах этой героической борьбы, в особенности с их документальной стороны. Мы открываем страницу истории партизанского движения в Сибири воспоминаниями алтайского партизана тов. Громова (Амосова). — "Что я пережил с 1917 г. октября и что помню до 1920 г. включительно". Просто, последовательно изложенные им события являются, нам кажется, в большинстве своем общими для всех партизанских отрядов. Так, или почти так, создавалась и боролась Сибирская Армия Партизан. Приводим эти воспоминания почти полностью, с небольшими сокращениями. Автор был во время Октябрьской революции в Петрограде, затем съездил в Сибирь, вернулся обратно и сделал доклад Володарскому о сибирских настроениях. — Сделав доклад и получив снова полномочия и мандат, я проехал опять в Сибирь. Трудная была тогда езда, демобилизованная армия творила ужасы по дороге. В первых числах июня я уже был в Тюмени, где получилось известие о чехах. Поезд наш вышел на Омск. В Омске я пробыл три дня, жил в вагонах. И вот ночью началась перестрелка. Чехословаки начали занимать Омск, наших было мало, много изменников перешло на сторону чехов. На утро выхожу на вокзал, вижу офицеры уже в погонах. Эх, сердце скрутило. Прислушиваюсь к разговорам, узнаю, что на Алтайской дороге красноармейцы дерутся здорово. На первом отходившем поезде проехал до Новониколаевска, а из Новониколаевска на лошадях уехал в Барнаульский уезд, в Троицкую волость, в деревню Б.-Котай, близ реки Чумыша, там остановился жить. Когда я приехал, то друзей тут нашел мало, многие из них ушли в Красную гвардию и в горах Алтая сложили свои головы. Я собрал общество, старался убедить крестьян взять винтовки и идти на помощь Красной гвардии, но охотников не было. Я им говорил, что придет время, когда они с вилами пойдут воевать, мне никто не верил. Взялся у них строить обществу мельницу на речке Талице, ибо я сам кузнец и плотник. С петровок ушел в бор и работал на постройке мельницы, редко выходил в деревню. И зиму с 1918 на 1919 год я прожил в бору, в избушке. Семейство мое приехало за мной в Сибирь, нашло меня и мы тут же в бору и жили. Туг в бор ко мне стали собираться из разных деревень молодые и пожилые люди, велись беседы на все темы, все жаловались на Колчака, говорили, что шомпол и нагайка пошли в работу. С весны 1919 года забегали и дезертиры из Колчаковской армии. Я им всем давал совет укрываться до поры до времени по борам и заимкам. А сам думал, как бы составить отряд. Некоторых дезертиров потолковее посылал обратно, чтобы они подговаривали побольше да с ружьями прибегали. Бывали и такие случаи, что приносили ружья и револьверы. В первых числах августа 1919 года первый разведчик пришел в мою организацию от тов. Мамонтова из Каменского уезда, затем от Рогова. Партизаны на Алтае уже воевали с чехами и поляками. И вот к 20 августа у меня в организации было 16 винтовок, 24 револьвера разных систем, 5 ручных гранат, 4 шашки, 3 фунта пороху и 65 человек, хорошо преданных делу. В это время колчаковская контрразведка узнала, что я что-то затеваю, дремать было некогда, надо было действовать. Мы заняли деревню Б.-Колтай, забрали все ружья, какие попали, и дробовые зарядили. Заняли деревню Чупино, и у меня уже был на конях отряд в 200 человек. На рассвете заняли село Черемушкино, где захватили 25 ружей разных сортов, от петровских времен до Колчака. На утро заняли еще три больших деревни. За двое суток я занял 8 деревень, в том числе две волости. Армия росла, каждая деревня давала целый отряд по 50 и больше человек, вооруженных чем попало, включительно до вил. В сентябре соединился с товарищем Вахрушевым и Тиуновым в селе Акулове и принял командование над всеми соединенными отрядами. К этому времени уже было за нами 24 села, 8 волостей, отряд числом 600 человек. Я вернулся в центр своей области, стал штабом в селе Черемушкино и привел отряд в порядок. Выделил особый эскадрон и назвал их "налеты". Это были чистейшие молодцы. Выделил разведку, отдал приказ о мобилизации 21 года, чтобы каждый явился на своем коке, в седле, обут, одет и вооружен по возможности. Оружия не хватало — мобилизовал в округе всех кузнецов, слесарей, сделал центральную мастерскую подковывать коней, ковать пики и шашки, набивать патроны и т.д. В это время получено было известие от разведки, что из Барнаула против нас идет отряд белых при пулеметах и пушках, а с другой стороны, из села Маслянина, - 200 человек дружины поповской с милицией, так называемой Св. Креста. С третьей стороны, со станции Тальменка, Алтайской железной дороги, и с четвертой — со станции Черепаново — батальон литовцев. Мы в кольце. Вооружение слабо. Клянемся умереть, а не сдаваться. Выстроили своих молодцев, объявили им все, сказали храброе слово и в бой. Сначала барнаульский отряд при деревне Журавлихе щипнули — беляки отступили. На второй день бой в Шадринцевой — прогнали и этих. Ночью разведка притащила двух человек не нашего лагеря, колчаковцев, двух литовцев со станции Черепаново. Должен заметить, что когда я оказался в кольце, то объявил мобилизацию всего населения, способного носить оружие, и в результате оказалось до 8 тысяч человек. Надо было во что бы то ни стало окружить литовцев. У них в батальоне было несколько старых советских работников, которые решили принять свои меры... Литовцы арестовали своих офицеров, выгрузили все из вагонов на 260 подвод и двинулись по направлению к нам. Я с начштаба выехал навстречу. Было взято от литовцев 6 пулеметов Кольта, 800 винтовок, 1500 ручных гранат, 4 станции телеф. полев., 15 верст проводов, 800 комплектов французского обмундирования и много другого добра. Получив такое оружие, как японские новые ружья, как пулеметы и гранаты, мы запраздновали. Того же дня, выдав винтовки партизанам и взяв 4 пулемета, я ночью пошел на станцию Тальменка, где стоял эшелон поляков. В 2 часа ночи тихо подошел, рассыпал в цепь 800 стрельцов, поставил 4 пулемета на 200 шагов от вагонов и дал бой. Через 40 минут их поезд бежал на станцию Черепаново, а к Барнаулу в это время мои молодцы, 20 человек подкомандой прапорщика Красноперова, разобрали путь и срезали провода. На место поляков пришел броневик, открыл стрельбу из орудий по станции, разрушив путь в трех местах, и замолк. Я с отрядом вышел в Безбожную и там дождался света. Разведка донесла, что станция Тальменка очищена, нет ни одного вооруженного, все бежали. А на станцию Черепаново поляки две роты трупов привезли. Дальше мы разбили отряд дружинников и милиции капитана Никольского в 400 человек, забрали 420 ружей, 200 гранат и 20 револьверов, потом сделали налет на станцию Черепаново, где стояло до 800 человек поляков, но, узнав, что в тыл к нам зашло 4 эскадрона улан, отошли до ст. Медведское. Поляки двинулись эшелоном в Новониколаевск, но наша разведка подпилила деревянный мост. Паровоз их поезда сел на мосту и обломил его. Раньше, чем мы их успели догнать, они уехали в Новониколаевск на лошадях. В это время из тылового штаба я получил донесение, что к моему отряду желают присоединиться товарищи Крылов, Решетников и Анатолий, оторвавшиеся от Рогова, который не воевал с врагами, а больше занимался грабежом. Эти три товарища, узнав, что в моем отряда существует железная дисциплина и порядок, решили присоединиться. В это время я находился в 100 верстах от тылового штаба, т.е. от базы, куда они пришли с отрядом. Они уговорили начальника моего тылового штаба составить из отряда дивизию и начальником дивизии назначить товарища Анатолия. Когда я приехал с отрядом и узнал о их решении, я, чтобы не осложнить дело с роговцами, решил подчиниться и остался при своем отряде, из которого был выделен 2-й Русско-Литовский полк. Дивизию назвали по реке Чумышу – 1-й Советской Чумышской дивизией, полки по порядку: 1-й Чумышский, 2-й Русско-Литовский и 3-й Егорьевский. Несмотря на то, что названия были переделаны, в этом округе знали не дивизию, а партизанский отряд Ивана Громова. Только что закончили формирование дивизии, как прилетел гонец с известием, что станция Тальменка занята белыми, которые отступили от г. Барнаула. Мы решили идти наперерез противнику. Я со своим полком взялся выполнить эту задачу. Выступив с вечера и пройдя 25 верст, я получил донесение, что противник движется по дороге от ст. Тальменка на Шадринцево. Я развернул фронт ночью в 12 часов. Был мороз и темно, как в бочке. Когда началась пальба с той и с другой стороны, в это время с левого фланга донесли, что нашим пулеметным огнем хватает фронт левого крыла нашей кавалерии. Огонь был прекращен, белые быстро скрылись. На утро из села Боровлянки пошли в наступление на станцию Тальменка, так как там, по донесению разведки, стояла целая дивизия отступающих из Барнаула белых: оттуда их гнал Мамонтов. Обозы беляков растянулись на несколько верст. Мы подошли на расстояние ружейного выстрела, рассыпались по высотам берега реки Чумыша. Внизу по равнине расположена станция Тальменка и село Тальмень. Влево у железнодорожного моста стоит броневик с орудиями и пулеметами, а внизу против нашей дороги цепи беляков рассыпаны. Мы дали бой, открыли пулеметный огонь и редкую стрельбу из ружей. Беляки открыли артиллерийский огонь с броневика, а также из пулеметов и винтовок. Мы продвигались ближе и ближе. К вечеру мы спустились с гор под кустарники. В это время белые открыли сильный артиллерийский огонь на картечь. Мы подошли на 600 шагов. Стало темно. В штаб дивизии поступило донесение, что слева идут Российские полки, мы выслали связь, но не нашли их за темнотой ночи. Дабы не побить своих, мы оставили часть на позиции, сами без шума отвели дивизию на Боровлянку. На утро получили от оставленного батальона донесение, что белые оставили станцию Тальменка и бежали, оставив на станции броневик, 11 орудий и много обоза. К полудню подошли Российские войска, мы передали им орудия и все, что было взято, и перешли к своей дивизии в село Боровлянку. В это же время нам было донесено, что село Загайново занято беляками. Мы бросились туда и к вечеру догнали и по пятам стали бить. Весь день и всю ночь гнали мы боем белых. В результате 270 возов всякого добра побросали белые по дороге, разгружая себя и убегая от нас. За ночь было взято в плен 65 человек, а об убитых и говорить не приходится. Лошадям проходу не было по загроможденной добром и трупами людей и лошадей дороге. Прогнав до рассвета, заморив и загнав своих коней, мы решили дать отдых в селе Буранове. К 8 часам утра разведка донесла, что село Борково занято белой разведкой. Мы послали несколько батальонов кавалерии и сами снялись, тоже пошли следом. Зайдя в село Борково, мы получили донесение, что из Пеньково идет большой отряд белых. Мы его атаковали и через полчаса захватили в плен 168 человек, весь обоз в 35 подвод. К вечеру на наш тыловой штаб в Черемушкино стали наступать белые, там была наша база, небольшой гарнизон в 120 человек при одном пулемете. Начальником гарнизона был товарищ Степанайтис. Он решил отступать. 800 подвод уже погрузили для отступления, но получив от нас донесение, что мы идем, дождался нас на месте. Тут мы простояв сутки, получили донесение, что к нам идет 312 Российский полк. С российцами мы встретитесь по-братски. Присоединились к 312 полку и составили особый отряд товарища Болонкина. С этого времени мы исполняли приказы только Болонкина. На второй же день был дан нем приказ выступить по направлению города Кузнецка. Прошли пять дней по пятам уходящих беляков до села Салаира, где встретились с полками Мамонтова, которые шли по приказанию 35 дивизии Российских войск догнать Рогова и арестовать его, а отрад разоружить. С Салаира мы пошли ближайшим путем к г. Кузнецку, в который вошли 26 декабря 1920 года, где, сдав свои части в 312 полк, полностью все дела, бумаги, денежный ящик, канцелярию штаба дивизии и полков, мы, командный состав, в числе 42 человек, были назначены в Ревсовет, в Новониколаевск. Сибирские огни, №1, 1922
|