Отправлено: 18.07.11 23:29. Заголовок: Китайские отряды на Востоке России: Сибирь, Урал и ДВ

Нашел в газете информацию о том, что в 1917-м г. в Ново-Николаевске китайцы создали свою боевую организацию.
Больше материалов о ней не встречал. По идее, могли примкнуть к интернационалистам или Красной гвардии.
Имеется ли у кого информация о китайских отрядах в Сибири в 1917-1919 гг?

 Отправлено: 19.08.12 01:45. Заголовок: еще одно его фото ..

еще одно его фото

 Отправлено: 27.08.12 00:13. Заголовок: "В июле 1919 г. ..

"В июле 1919 г. "Горные орлы" мастерским налетом рагромили крупный анненковский гарнизон в составе 500 наемных китайцев-хунгузов в селе Ново-Андреевском. Бой длился четыре часа и закончился полной победой партизан, которые захватили большое количество винтовок японского образца, а также ручных гранат" - на стр. 362 здесь - http://www.nlrk.kz/data11/result/ebook_259/index.html#ps

 Отправлено: 27.08.12 13:47. Заголовок: Oigen Pl пишет: раг..

Oigen Pl пишет:

цитата:

рагромили крупный анненковский гарнизон

Рота китайцев да казачья сотня.

Oigen Pl пишет:

цитата:

500 наемных китайцев-хунгузов

Автор явно льстит партизанам.

 Отправлено: 28.08.12 01:31. Заголовок: Тот же автор ранее (..

Тот же автор ранее (в том же тексте) разобрал преувеличения мемуариста.

 Отправлено: 31.08.12 02:03. Заголовок: В сборнике "В бо..

В сборнике "В боях и походах" Свердловского книгоиздательства (1959) помещено несколько мемуарных воспоминаний о китайских интернационалистах.
Так, Ф.М.Шипицын в рассказе "В одном строю" пишет, что застал китайский батальон Жен-Фучэня в начале ноября 1918 г. на станции Выя: "Я вышел из вагона. Вижу, на запасных путях стоят эшелоны, а на главном пути - бронепоезд в полной боевой готовности. Ходят вооруженные красноармейцы, матросы и китайцы. Китайцы одеты в зимнюю форму, на шапках - красные ленточки" (с.498).
Как выяснилось, командир Жен-Фучэнь действительно ходил в белом кителе.
Так же в сборнике есть воспоминани двух китайцев. Один, Лю Фу, чьи воспоминания называются "Скрепленное кровью", находился в составе китайского батальона, сформированного в Перми, и воевал недолгое время с воткинскими повстанцами вместе с 3-й Камской бригадой. Судя по всему, описание боя в с.Бабка, которое помещено в книге Куликова "В боях за Советскую Удмуртию", почти целиком взято у Лю Фу. Второй китаец служил в китайском отряде, охранявшем угольные шахты в Алапаевске, куда поступил, как он писал, "из-за энтузиазма и с целью сохранить свое существование". Оба воевали долго, остались на Дальнем Востоке, а в 30-е выехали на родину - первый в 1938, а второй - в 1932 г. Воевали с японцами, стали членами Коммунистической партии Китая и окончили жизнь уважаемыми людьми.
Потом, как известно, "маоистские начетчики" поссорились с "советскими ревизионистами", и с тех пор воспоминания бывших красных китайцев в СССР стали редкостью.

 Отправлено: 31.08.12 04:03. Заголовок: мир пишет: В сборни..

мир пишет:

цитата:

В сборнике "В боях и походах" Свердловского книгоиздательства (1959) помещено несколько мемуарных воспоминаний о китайских интернационалистах.

Очень интересно,а в электроном виде можно прочесть этот сборник где-то?

 Отправлено: 31.08.12 06:12. Заголовок: Ратник пишет: Очень..

Ратник пишет:

цитата:

Очень интересно,а в электроном виде можно прочесть этот сборник где-то?

В интернете вообще за редким исключением нет советских сборников воспоминаний - только в библиотеках да по частным квартирам.
Нет, это 550-страничный фолиант, которого нет в сети.

 Отправлено: 31.08.12 06:21. Заголовок: Жаль,мемуары китайце..

Жаль,мемуары китайцев интересно почитать.

 Отправлено: 31.08.12 06:33. Заголовок: Ну, могу отсканирова..

Ну, могу отсканировать, если есть желание. Там, кстати, есть еще воспоминания 3-4 венгров, двух чехов и одного болгарина. Но они интереса не представляют.

 Отправлено: 02.09.12 00:55. Заголовок: Вот характерные выде..

Вот характерные выдержки из многочисленных полицейских донесений в пограничных и железнодорожных районах в июне 1920 - августе 1921 гг.: "Прошли две партии хунхузов - в 70 и 60 человек, с вооружением. В каждой партии имелись красные и китайские национальные флаги, а также на каждой винтовке стрелка - по красной ленточке". "Грабежей не было", - таково постоянное утверждение донесений. Описывая "набег хунхузов" на село Ивановку, полицейский сообщает: жителей не трогали, схватили только милиционеров, отвели их на удаленный хутор, где выстроился другой китайский отряд с красными платочками на винтовках; захваченные милиционеры объявили себя русскими партизанами, и китайский предводитель отряда Чан Дун немедленно приказал развязать им руки, взял их под свое покровительство, "расспрашивал, скоро ли русские войска будут драться вместе с ними против японцев", а затем накормил и отпустил с оружием, чтобы они рассказали, как их "приняли радушно китайские партизаны".
(...) Один из земских представителей писал о своих переговорах с хунхузами: "Они именуют себя партизанами. На каждой винтовке висят красные ленты. Идут под флагом красного знамени", численностью до 100 человек, вооружение - винтовки, бомбобеты. "Просили у нас печеного хлеба и мы им отпустили три подводы"; обещали не беспокоить население. В других донесениях говорилось: усиленное прохождение хунхузов по 5-10 человек. "Бесчинств и насилий над населением не делают, за исключением насильного требования от населения хлеба и других съестных припасов". Отряды хунхузов "добывали сведения о японцах", направлялись "в Сучан в помощь ему против японцев", устанавливали связи с корейским населением, которое предупреждало их о передвижениях полиции и японских войск. Отряды эти были самой разнообразной величины - от 5-10 человек до 2 тыс., и несмотря на свой часто невоенный вид ("с лентами, сумками из церковных риз", "одеты в китайскую одежду, в большинстве рваную"), заставляли отступать меркуловскую милицию, которая просто боялась их. Группы русско-китайских партизан нападали на милицейские посты и отбирали оружие. Во многих донесениях отмечалась их связь с рабочими местных заводов и железных дорог: рабочие категорически отказывались давать сведения о "хунхузах", нередко возглавляли отряды, помогали печатать листовки. В одном русском селе большинство населения решило "пустить их в село как защищающих идеи большевизма", что вызвало возражения меньшинства и столкновение между сельчанами. В обощающем полицейском докладе от 19 августа 1921 г. говорилось, что существуют налаженные связи большевиков Приморья, а также Читы с "партизанами и хунхузами", снабжение оружием и боеприпасами.

Попова Е.И. Политика США на Дальнем Востоке. 1917-1920. М., 1967. С.169-171.

 Отправлено: 02.09.12 23:02. Заголовок: Январь 1922 г., наст..

Январь 1922 г., наступление НРА на войска Молчанова в Волочаевке:
"В Дежневке стоял белокитайский отряд в 280 человек под командованием Чин-Сана" (Н.А.Авдеева. Волочаевское сражение и освобождение хабаровского Приамурья в 1922 году // Из истории гражданской войны и интервенции на Дальнем Востоке. Хабаровск, 1978. С.70.).

 Отправлено: 03.09.12 06:43. Заголовок: самарец пишет: На У..

самарец пишет:

цитата:

На Уссурийском фронте находился отдельный китайский батальон, командиром которого был некий Сун Дин-у. Тогда же под Никольск-Уссурийском был организован небольшой китайский красноармейский отряд под командой Ван Ин-зуна. Этот отряд принял участие в нескольких боях с чехами и японцами, а затем тихо исчез из истории гражданской войны. В октябре 1919 г. в районе Чугуевки, Приморской области, имелось два китайских хунхузско-партизанских отряда, численностью до 70 человек в каждом. Одним из этих отрядов командовал Ли Фу, а другим - Тун Ло, и они подчинялись Военно-Революционному комитету Приморской области. В Ольгинском уезде действовал китайский отряд в 1000 человек под командой «революционера» тов. Суна.

А можете указать источники информации?

 Отправлено: 09.09.12 03:23. Заголовок: Как и обещал, воспом..

Как и обещал, воспоминания из сборника "В боях и походах".

ЛЮ ФУ — китайский крестьянин, в 1915 году приехал в Россию «на заработки». Принимал активное участие в гражданской войне на Урале. Сейчас живет в Китае, пенсионер. Член Компартии Китая.

СКРЕПЛЕННАЯ КРОВЬЮ

Звали меня раньше не Лю Фу, а Лю Юй-цин. Родился я в 1885 году в китайской деревне Фенсяо-лю, уезда Хэтин, провинции Хэбэй. Было у меня три брата, а наша вся семья состояла из 14 человек. Владели мы только немногим более 10 му (2/3 гектара) земли да 10 му приарендовывали у помещика. Из года в год эксплуатировались помещиком, вдобавок бедствовали от бесконечных наводнений. Жили так, как будто бы в кипящем котле варились.
В 1907 году, услышав о том, что одному человеку удалось в Дунбэе разбогатеть, я с болью в душе расстался с женой и двухлетним сыном и отправился туда в поисках счастья. В одном из харбинских обувных магазинов в течение года занимался приготовлением пищи, а затем мыл золото на приисках Синлунгоу и Фэньюаня в Хэйлунцзя-не. Проработал я там целых семь с лишним лет, намыто золота было немало. Однако из-за жестокой эксплуатации со стороны хозяев я с головой влез в долги. Последние два года бывало так, что для того, чтобы возвратить долги, ел по одному разу в день, а в итоге все же задолжал хозяину 52 золотых. Про себя подумал: «Если так пойдет дальше, погибну и с долгами не рассчитаюсь». Поэтому взял да и сбежал. /507/
Весной 1915 года, переправившись через реку Хэйлун-цзян, я высадился на русский берег с намерением узнать, что из себя представляют русские капиталисты. Год я проработал на трех золотых приисках, но ничего не заработал. Оказывается, у всех капиталистов одно нутро.
Надежды разбогатеть рухнули. Я призадумался: «Погибнуть, стать нищим или же, может быть, лучше возвратиться на родину?»
В июне 1916 года я покинул прииски и прибыл в Благовещенск. Там как раз русский подрядчик вербовал китайских рабочих на работу в Иркутск, обещал ежемесячный заработок в 45 рублей и в случае сдачи заграничного паспорта 30 копеек в день на питание. Как только я услышал об этом, сердце мое так и затрепетало. За три лаяна 1 я купил старый паспорт, чтобы зарегистрироваться. Паспорт этот был на имя Лю Фу. С тех пор я и превратился из Лю Юй-цина в Лю Фу.
Всего завербованных китайских рабочих было более ста человек. Мы сели на пароход и поплыли вверх по Хейлунцзяну. В Сретенеке высадились, пересели на поезд и отправились на запад. Приехав в Иркутск, простояли два дня, однако подрядчик не разрешал нам выходить из поезда. Разными посулами и обманом он доставил нас прямо в Архангельскую область на строительство Мурманской железной дороги. Это было, насколько помню, 14 августа.
Земля здесь бесплодная, население малочисленное, климат очень холодный. Хотя еще был август, а уже начинался снегопад. Мы построили временные жилища, из стволов и веток деревьев соорудили кровати. Обосновавшись, приступили к работе. Мы рубили лес, рыли землю, укладывали булыжник.
По Мурманской (ныне Кировской) дороге царское правительство намеревалось перевозить получаемые из-за границы боеприпасы, чтобы продолжать мировую войну. Работа велась круглые сутки в три смены. Когда работаешь, покрываешься потом, только остановишься —мгновенно превращаешься в лед. Очень (многие поотморозили руки, ноги.
В то время здесь работало около десяти тысяч китайцев. У нас была не только горькая жизнь и тяжелая ра/508/бота, нас к тому же вконец изматывали эксплуатация и обман. Десятники (и даже захваченные на фронте военнопленные) могли бесцеремонно бить нас. В знак протеста против избиений рабочих в октябре 1916 года мы начали первую большую забастовку. Продолжалась она два дня. В конце концов капиталисты были вынуждены согласиться не разрешать десятникам и солдатам бить рабочих, а кто будет бить — под суд.
1. Лаян — китайский (мексиканский) доллар.

Больше всего раздражало нас то, что русские капиталисты, потеряв всякую совесть, не выдавали зарплату. Припоминаю, что к ноябрю — декабрю того года мы проработали уже несколько месяцев, однако не получили ни одного гроша. Капиталисты выдали каждому из нас небольшую тетрадь, куда мы должны были записывать получаемые деньги. А денег все же не давали. Ели мы один черный хлеб. Не было не только овощей, даже и крупинки соли нельзя было найти. Бедствия стали невыносимыми, и мы снова организовали забастовку.
Незаметно наступил февраль 1917 года. Дорога достроена, срок действия договора также истек, однако зарплату не выдавали. Мы организовали новую, третью забастовку. Представители капиталистов говорят: «Рассчитаться можно, но сейчас здесь нет наличных денег. За ними надо ехать в Петроград, в главную контору. А работа для вас еще есть. Поработаете немного, заработаете еще, а потом и рассчитаемся. По рукам?» Кое-кто из китайских рабочих остался, а я и еще более сорока человек не пожелали там снова работать, сели в поезд и отправились в Петроград.
В то время как раз был разгар Февральской революции. Петроград бурлил. Улицы полны революционных солдат. Витрины магазинов разбиты. Собравшиеся в отряды вооруженные рабочие и женщины провозглашают лозунги. Только много дней спустя мы нашли главную контору. Вероятно, революционная ситуация помогла нам благополучно получить всю нашу зарплату. Затем мы снова в течение трех месяцев строили дороги в Рыбинске. В июне 1917 года в количестве более двадцати человек мы прибыли в Москву и поселились в ее окрестностях. Прожили более десяти дней, а работы так и не нашли. Идти также некуда. И вот, когда уже ничего нельзя было придумать, повстречался мне один человек по имени Чжоу /509/ Лао-тай. Он был приемным сыном русского. По его рекомендации мы направились на станцию Шаля, на Урал.
Я стал третьим помощником машиниста паровоза. Старшего машиниста, работавшего со мной вместе, звали; Михаилом, второго — Иваном. Возможно, оба они были большевики. Мои отношения с ними, особенно с Иваном, были очень хорошими. В Октябрьские дни я помогал им водрузить на паровозе красный флаг с серпом и молотом, вместе с ними развешивал лозунги. Они брали меня с собой на торжественные собрания, на демонстрации. Мы голосовали за Советскую власть, кричали: «Долой Керенского!» Благодаря помощи этих людей я начинал понимать одну ранее неведомую мне истину: не возьми простой человек государственную власть в свои руки — на всей земле не найти ему жизни и счастья.
Весной 1918 года империалистические государства начали вооруженную агрессию против Советской республики. В мае на пути во Францию через Сибирь и Владивосток при подстрекательстве контрреволюционеров и поддержке иностранных империалистов поднял мятеж сформированный из военнопленных чехословацкий корпус. Мятежники вместе с белогвардейцами захватили Среднюю Волгу, Урал и Сибирь, вплоть до Дальнего Востока.
Многие из тех железнодорожных рабочих, кого я хорошо знал, ушли в Красную Армию, чтобы защищать Советскую власть. В июле того же года я также расстался с паровозом, прибыл в Пермь и вступил в армию. Я был назначен в 9-е отделение 3-го взвода 3-й роты Первого китайского отряда, а четыре дня спустя меня произвели в командиры отделения. Весь полк состоял из китайских рабочих, прибывших с каменноугольных и асбестовых копей и железных дорог Урала. Командира полка звали Го Лай-бинь. Наш отряд состоял из четырех рот. Всего в нем было больше 600 человек. Командиром отряда был Го Фу-чень, в прошлом рабочий-транспортник. Фамилию командира первой роты я забыл. Командиром второй роты был Ша Фу-линь, третьей — Чжан Хай-шань, четвертой — У Гуань-и. Большинство из нас в прошлом никогда и не прикасались к винтовке, поэтому мы день и ночь настойчиво обучались военному делу.
В начале сентября мы отправились на фронт, чтобы вместе с 3-м Камским полком защищать Пермь. На судах /510/ прибыли в село Частые, а в деревне Бабка у нас произошел первый бой.
Я хорошо помню обстоятельства этого первого сражения. День еще не начался, когда мы выступили из села Ножовка. Противник же находился в деревне Бабка. Наши 3-я и 2-я роты ударили по головному отряду врага. Около 10 часов эти роты заняли высоту, находившуюся примерно в полутора километрах юго-восточнее Бабки, одновременно ведя бой и сооружая укрепления. Но пока это были мелкие стычки.
По правому склону высоты проходила дорога на Бабку. С вершины нам было очень хорошо видно командира отряда Го Фу-ченя, сидящего верхом на коне, с винтовкой в правой руке и красным флагом в левой. С дороги он обратился к бойцам с призывом: «Молодцы! Братья! Все видят флаг в моей руке? Им я укажу, куда будем наступать». Немного спустя он высоко поднял флаг и с кличем «Вперед!» указал им направление. И тут Го Фу-чень, у которого храбрости было хоть отбавляй, а опыта не хватало, оказался в стане врага. Отряд не подоспел ему на выручку. Командир погиб.
Весть об этом вызвала гнев всего отряда. Раздался призыв: «Отомстим за командира Го!» Весь отряд стремглав спустился с высоты. После ожесточенного боя противник оставил Бабку. Заняв эту деревню, мы провели рекогносцировку. Но из-за недостатка боевого опыта, мы не догадались провести обыск в церкви, а также выставить часовых на горе. Утром второго дня более 17 тысяч вражеских солдат перешли в наступление, и мы оставили эту деревню. Когда мы проходили по мосту в южной части деревни, замаскированный на колокольне пулемет белых открыл нам в спину огонь, а часть противника, захватившая высоту, отрезала нам путь отступления. Наши потери тогда были очень велики. Вокруг церкви, на берегу реки, на мосту, в реке — везде тела молодых бойцов. Мы потеряли тогда более 140 человек. Наш командир роты был ранен, командир взвода погиб.
После сражения в Бабке мы дислоцировались в районе села Частые. Заместитель командира отряда красных моряков помог нам обобщить наш боевой опыт, отметил наши положительные стороны, рассказал о причинах неудач.
Я был назначен командиром взвода. Затем принимал участие в боях с белыми в окрестностях Перми, на обоих /511/ берегах реки Камы. В ноябре месяце в городе Оса я скомплектовал отряд из тридцати человек. У нас было много успешных сражений, но и потери велики. Погиб всеми горячо любимый паренек Цзинь Лян-цзы. Тогда ему было всего четырнадцать лет. По происхождению — шаньдунец. В отряде он был корреспондентом. Каждый раз, когда он появлялся на передовых позициях, руководство отсылало его в тыл, но он всегда украдкой оставался с нами.
В тяжелых боях все русские воины относились к нам, китайским бойцам, как к родным братьям. Зимой, когда не хватало одежды, они отдавали нам свою, когда не хватало продовольствия, они делили с нами свой хлеб. Поскольку русские бойцы хорошо знали свои родные места, выполнение труднейших задач командование в первую очередь поручало им.
Из событий боевой жизни того периода мне особенно памятна дружба с тринадцатилетним советским мальчиком Володей. Это было в ноябре 1918 года. Отряд в сорок с лишним китайских бойцов под моим командованием располагался в одной деревушке, в 9—10 километрах к югу от штаба полка. 24 числа, в 5 часов вечера, штаб батальона прислал нам с сыном командира кавалерийского отряда Володей Шитиковым приказ — в 5 часов прибыть в штаб полка. Получив приказ, мы немедленно сняли посты и выступили в поход. Так как дорога нам была незнакома, а уже наступали сумерки, Володя сам вызвался быть проводником.
Быстро прошли полпути. И вдруг впереди раздались редкие выстрелы. Только мы остановились, чтобы определить, откуда стреляют, как вдруг со склона находящейся впереди горы застрочил пулемет. Произошло замешательство. По неосторожности я свалился в овраг глубиной в два чжана К К счастью, в овраге лежал толстый слой листьев, и я остался невредим. Выкарабкавшись, я насторожился, опасаясь быть обнаруженным противником. Даже не осмелился позвать Володю. Отправился один вдоль оврага догонять отряд. Повалил густой снег. Я все более уставал. Увидев в лесу пенек, присел отдохнуть. В это время вдруг слышу, как впереди кто-то тихо позвал: «Дяденька!» Как будто бы Володин голос! Я не смел этому поверить. Затем голос стал приближаться, а потом я уви/512/дел маленький человеческий силуэт. Да, это, действительно, был Володя. Он обыскивал овраг. Я тут же спросил его об обстановке впереди, и он мне тихо сказал: «Я направил твой отряд по одной дороге, на поиски наших частей, а сам вернулся искать тебя. Окольными путями я поведу тебя вдогонку за отрядом». И он, невзирая на густой снег, довел меня до отряда. А потом всех нас по безопасной дороге привел к главному отряду, с которым мы чуть было не потеряли связь.
1. Ч ж а н — китайская сажень, равная 3,2 метра. (Ред.)

В декабре Пермь оказалась в тяжелом положении. На нее наступали большие силы прекрасно оснащенных дивизий Колчака и чехословацких мятежников. Мы получили приказ с наступлением ночи выступить в поход и стать на защиту города. Прибыв в Пермь, мы увидели, что большие партии военных материалов и семьи военнослужащих вывозятся в Вятку. На другой день было не лучше: в городе стрельба, принятые на службу некоторые бывшие царские офицеры изменили и перешли в стан врагов вместе со своими частями. Предатели в первую очередь захватили в городе арсенал, на высоких зданиях установили пулеметы, открыли огонь по красным частям. Части Третьей армии оставили Пермь и двинулись на запад. Противник тут же нанес удар по отступающим частям. Потери были очень велики. При переправе через реку Каму погибли сотни и тысячи красных воинов.
Нанося контрудары, мы отступили к станции Верещагино. От Перми до Верещагино без малого 300 ли 1. За всю дорогу каждый из нас съел всего лишь по 2 промерзших хлебца. Хлеб был прислан красным войскам крестьянами.
В Верещагино было проведено переукомплектование, и из Первого китайского отряда нас переименовали в Революционный полк. Командиром полка был Стариков, заместителем — Лю Чжень-бяо.
Конец января совпадает с праздником китайского Нового года. И хотя в Красной Армии ели черный хлеб, да и вообще во всем была большая нужда, тем не менее партийное руководство, считаясь с нашим национальным обычаем, выдало нашему Революционному полку большое количество белого хлеба и свинины. Три дня нас кормили пельменями. /513/
1. Л и —575 м. (Ред.)

Прошли праздничные дни. Мы получили приказ возвратиться в дивизию и вместе с ней наступать на восток, на Пермь. Мы расположились в одной деревне. На юго-восток от деревни, за большой горной рекой — горы. От белой армии, расположенной на вершинах гор, нас отделяло более двадцати ли. Обе стороны укрылись в вырытых в снегу окопах и открыли ружейную стрельбу.
Белобандиты отступили на 20 с лишним ли, а мы продвинулись на такое же расстояние. Вскоре между нами завязался жестокий бой. Местность здесь открытая. Нас разделяла только роща. Мы атаковали противника. Он ответил контратакой. Кончилось тем, что мы столкнулись в смертельной штыковой схватке.
В нашей роте было три замечательных воина. Один из них Сун Цзинь-жун — из Шаньдуна, двое других — Ми Вань-шань и Тан Дэ-чуй — из Цзиньчжоу. Все трое — рослые, сильные. К тому же у Тан Дэ-чуя было хорошее оружие. В каждом бою он схватывался врукопашную, везде старался быть героем, прямо-таки чудеса творил. В этом бою все трое дрались самоотверженно. Один только Тан Дэ-чуй уничтожил не менее десяти белобандитов.
Был глубокий снег, каждый шаг давался с трудом. В таких условиях решался вопрос «кто кого». Бой продолжался 36 часов. Когда мы уже начали уступать врагу, подоспевшая рота оказала нам поддержку. Противник был отбит. Обе стороны потеряли много людей. Снег на поле боя стал красным. Здесь же погиб и мой самый лучший друг тяньцзинец Цао Го-жень.
Из-за огромного численного превосходства противника наше контрнаступление сорвалось. Белобандиты продолжали рваться на запад, замышляя захват Вятки. Мы отступили к Глазову, чтобы укрепить оборону Вятки и не позволить врагу ни на шаг продвинуться к Москве. Кровопролитные бои здесь продолжались вплоть до конца апреля.
После многократных ожесточенных боев нас снова, во второй раз, переукомплектовали. Наш отряд пополнился пятьюдесятью китайскими рабочими с асбестовых копей. Революционный полк включили в состав 3-го батальона 255-го Крестьянского полка. Командиром батальона был Ли Цзы-хен.
В конце апреля 1919 года генеральное контрнаступление на Колчака, начатое корпусом Южного направления /514/ Восточного фронта под руководством выдающихся красных полководцев Фрунзе, Куйбышева и Чапаева, увенчалось повсеместным успехом. В мае Колчак был вынужден перейти к обороне, а вслед за тем начал отступление. Одновременно развернули наступление и мы против чехословацких мятежников. Удар был очень эффективным: враг побежал. Тысячи и десятки тысяч белобандитов поднимали из окопов белые флаги, молили о пощаде. За время непродолжительного контрнаступления мы один за другим освободили Верещагине, Пермь и Екатеринбург. К концу 1919 года колчаковская армия полностью развалилась. Самого Колчака схватили в Иркутске и расстреляли.
В 1920 году война закончилась. 255-й Крестьянский полк был включен в состав Пятой армии. Все китайские бойцы этой армии были сведены в один полк, который расквартировался в Иркутске.
Весной следующего года по моей просьбе меня демобилизовали. За годы войны я был три раза ранен в руку, спину и йогу. Шубка, которую я носил, вся была простреляна пулями.
Хотя война и окончилась, однако уцелевшие антисоветские элементы все еще поднимали голову. Хозяйство было разрушено войной. Так как же мы могли сидеть сложа руки?
Демобилизовавшиеся вместе со мной товарищи приняли участие в работе по восстановлению промышленности и сельского хозяйства, другие участвовали в борьбе с контрреволюцией, и только отдельные вернулись в Китай. Я и четыре шаньдунца вступили в особый отряд по борьбе с бандитизмом. Помню, когда мы пошли доложить командиру о прибытии, он лично нас принял, с каждым побеседовал. Когда дошла очередь до меня, он взглянул на мое удостоверение о демобилизации и слегка удивленно сказал:
— Эй, товарищ, так ты же ведь командир взвода. Мы здесь в комвзводах не нуждаемся!
Я засмеялся и опросил:
— А в солдаты разве не гожусь?
— Ты же был командиром взвода, как же можно превращать тебя в солдата? В таком случае не...
Я не дал ему договорить:
— Неважно. Разве командир взвода не может быть хорошим солдатом? /515/
Командир крепко пожал мне руку.
В нашем отряде было более сорока человек. С осени 1921 и до конца 1922 года мы работали в Восточной Сибири. Перед нами стояла задача — очистить эти районы от остатков семеновской и колчаковской банд и подавить контрреволюционное кулачество. Работали всегда по ночам. Население активно нам помогало, поэтому работа была весьма успешной. За год с небольшим этот район был в основном очищен от контрреволюционных элементов, здесь восстановился порядок, укрепилась Советская власть. За это мы были отмечены Иркутским главным штабом.
В 1923 году я вновь возвратился на железную дорогу. Между Читой и Хабаровском ремонтировал железнодорожные пути и мосты, разрушенные белобандитами и японскими оккупантами. Здесь работал до самого 1926 года. Затем ушел на золотой прииск, где прежде работал. Здесь занялся учебой, из неграмотного стал культурным человеком, постепенно стал понимать революционную теорию. Профсоюзная организация направила меня изучать технику золотопромывочного дела, и я стал техником - инструктором.
В 1938 году я вернулся на родину и принял участие в Великой антияпонской войне и Освободительной войне. В 1950 году я вступил в Компартию Китая. В этом же году повстречался со своими родными, которых не видел 44 года. Победа революции принесла всем счастливую жизнь. Но мои родители, жена и сын не дожили до нее. От нищеты и болезней они умерли еще до 1930 года. К моей радости я узнал, что жив мой третий брат Лю Юй-фу. Он стал членом Компартии и работает в деревне заместителем старосты. Мой племянник, также член Компартии, трудится на угольной шахте в Мыньтоугоу.
В этом году мне исполнилось уже 73 года. Несколько лет назад я еще работал секретарем цеховой парторганизации на одном винном заводе в городе Тяньцзине. Сейчас уже ушел на отдых по старости.
В прошлом году мне посчастливилось вместе с делегацией китайских трудящихся поехать в Советский Союз для участия в празднествах, посвященных 40-й годовщине Октябрьской революции. Когда я снова вступил на территорию страны, которую когда-то лично защищал, когда я услышал залпы артиллерийского салюта на Красной /516/ площади, увидел мощные колонны советских войск на параде и новейшее в мире вооружение, счастливые лица людей, сердце мое забилось, глаза наполнились слезами радости. Великая Октябрьская революция принесла счастье советскому народу, она освободила китайский народ, указала путь трудовому народу всего мира. Сорок лет назад, в грозные и тяжелые дни родилась вечная дружба между народами Китая и Советского Союза, скрепленная кровью этих народов в гражданской войне за победу Советов.

В боях и походах. Свердловск, 1959. С.507-517

 Отправлено: 09.09.12 03:57. Заголовок: И второй. ЯО СИНЬ-Ч..

И второй.

ЯО СИНЬ-ЧЭН — китайский рабочий, приехавший в 1916 году в Россию по вербовке, принимал активное участие в гражданской войне на Урале. Сейчас — пенсионер, живет в Шанхае, член Компартии Китая.

КАК Я ДЕЛИЛ РАДОСТЬ И ГОРЕ С СОВЕТСКИМИ БРАТЬЯМИ

Родился я в 1890 году. Сейчас мне уже 69-й год.
Многое пережито за это время. Самыми незабываемыми и трогательными были события, связанные с моей службой в Красной Армии на Урале в 1918 году, когда я вместе с советскими братьями делил радость и горе, уничтожая колчаковские банды. То было время моего 'политического пробуждения.
Как я, бедный китайский рабочий, попал в далекую Россию и плечом к плечу боролся со своими братьями по классу? Разрешите мне рассказать все по порядку.
Родился 1в китайском уезде Жунчен провинции Ша,нь-дун, © семье крестьянина-бедняка. Было нас в семье пять человек, а имели мы всего только 5 му (7з гектара) тощей, песчаной земли. Нечего и говорить, что жизнь была тяжелой. Только двенадцатилетним, после неоднократных убедительных просьб к отцу, я получил разрешение учиться. Но учиться мог только полдня. Другую половину дня должен был косить траву, 1рубить дрова в горах, готовить пищу для семьи. Да и такая полуработа-полуучеба могла продолжаться только немногим более двух лет.
Когда мне исполнилось 15 лет, положение семьи еще /518/ более ухудшилось, мне ничего другого не остшшюеь, как отказаться от учебы и помогать отцу в земледелии.
Но пять му худосочной, песчаной земли не могли прокормить нашу семью. На другой год мне пришлось покинуть родную деревню и отправиться в город Яньтай (Шаньдун) изучать шелкомотальное ремесло. На первом году ученичества из-за вычета расходов на питание я смог заработать себе только немного на обувь. Остальные деньга забирал мастер. На втором году каждый месяц я смог зарабатывать 3 дяо 1 медными деньгами, однако для моей семьи, постоянно испытывавшей угрозу голода, это не было сколько-нибудь существенной помощью. В общем, когда мне исполнилось девятнадцать лет, не желая больше терпеть мастера, я вместе с братом перебрался в город Аньдун и поступил на Аньдунский шелкомотальный завод. Проработал там восемь лет. Жестокая эксплуатация со стороны (капиталиста и здесь не дала мне возможности обеспечить жизнь семье.
Покинув родные места, я много выстрадал, но из нищеты так и не выкарабкался. Поэтому у меня зародилась мысль покинуть Китай и отправиться на лучшие заработки в другую страну. Как раз в апреле 1916 года из царской России в Оеверо-Восточный Китай прибыли вербовщики. По их словам, в России в то время в месяц можно было заработать 50 рублей. Ко всему этому вербовщики давали бесплатные билеты в оба конца и деньги на дорогу. Услыхав об этом, я обрадовался и согласился ехать.
Так я попал в Россию.
Нас, завербованных китайских рабочих, было тогда около двух с половиной тысяч человек. В каждой сотне — свой подрядчик. 15 мая в четырех товарных вагонах мы прибыли на станцию Калино, на Урале. Это маленькая станция между Екатеринбургом и Пермью. Здесь было место работы для двухсот человек из нашей партии. Работа наша заключалась в том, чтобы валить лес и заготовлять дрова для нужд 'станции.
Как только мы вышли из поезда, нас всех сразу же направили в дремучий лес. Все двести человек жили водном бараке. Насколько тяжелы здесь были условия работы, трудно даже представить. Мы должны были все время /519/ обороняться от диких зверей, ядовитых змей и насекомых. Что больше всего раздражало людей, так это комары. Налетят они тучей и начнут жарить. Спасения от них не было нигде.
1. Д я о — около 30 фэнь (копеек)

Но еще больше сосали нашу кровь капиталисты и старшины. Каждый нарубленный кубометр леса стоил восемь рублей. Однако хозяин платил только пять рублей. А трое рабочих могли заготовить за день только один кубометр. Капиталист же, не успеешь и пальцем пошевельнуть, как самовольно урежет три рубля. Да «дацзюй» (главный старшина из китайцев) удержит с каждого кубометра по 50 копеек, да «эрцзюй» (старшина) 25 копеек. Переводчики, руководившие рабочими в бригадах (в роли переводчиков выступали подрядчики), также удерживали 10 копеек, называя их «комиссионными». Помимо того, при сдаче дров надо было еще преподнести чиновнику с каждого кубометра по 10 копеек (или же угостить водкой), в противном случае он наделает неприятностей. При такой дикой эксплуатации каждый рабочий (не считая расходов на питание) фактически получал только около 90 копеек в день.
Казалось бы, что из этих денег можно ежемесячно накапливать по 19—20 рублей. Но у капиталистов уж не такое-то доброе сердце, чтобы позволять рабочим держать деньги в своем кармане. В оговоре со старшинами, они соблазняли рабочих азартными играми, обманывали их вплоть до полного ограбления. Оставшись с пустыми карманами, рабочий вынужден был вновь гнуть спину на капиталиста.
Во время бессмысленной империалистической бойни положение наше с каждым днем становилось отвратительнее. Кормить стали хуже. Вначале мы, хоть и случайно, но все же могли поесть иногда немного белого хлеба. Но потом мы перестали видеть его вовсе. Каждый день черный хлеб. Да и он дорожал с каждым днем. Капиталисты тоже усилили эксплуатацию рабочих. Например, за каждую выдававшуюся нам рабочую одежду вычитали восемь рублей. Рабочие все более нищали. Единственной обувью были лапти.
Мы поняли, что все капиталисты на земле одинаковые, что русские капиталисты ничуть не лучше китайских. Полностью рухнули мои прошлые надежды разбогатеть в России. А русскому народу в то время было еще тяже/520/лее, чем нам: ко ©сему прочему его шали еще и на войну. На станции Калино мы были свидетелями волнующих сцен проводов насильно загнанных в армию молодых людей. До оих пор не могу без слез вспомнить об этом.
Однажды, в феврале—марте 1917 года, в окрестностях Калино вдруг появились демонстранты. Одни из них были с топорами, серпами, палками и железными вилами, другие — с плакатами: «Долой самодержавие!», «Свобода народу!». Так я впервые увидел революционное выступление народа.
Немного спустя наш подрядчик отправился в Лысьву, в главную контору, за получением продуктов и денег. Там он обнаружил, что, кроме сторожа, нет ни одного человека. Сторож сказал, что работники конторы давно ушли и наше довольствие получить негде. Как только подрядчик возвратился и рассказал нам об этом, мы пришли в отчаяние. Никто на работу не пошел. Все разбежались в разные стороны в поисках средств к существованию.
Несколько месяцев я бродяжничал. Побывал в Екатеринбурге и в Петрограде. В первой половине 1918 года по рекомендации одного китайца я устроился конюхом на одну из конюшен в Перми. Эта конюшня поставляла лошадей для Красной Армии, и к ее работникам относились так же, как и к красноармейцам. Там я встретил 18 китайских рабочих. В это время контрреволюционные банды Колчака уже двигались на Запад. Я подумал: «А не пойти ли мне в кавалерию?» Узнав, что в Алапаевске находится отряд, организованный из китайцев, я решил, что самое лучшее — направиться туда. И ушел из конюшни.
Вскоре я прибыл в Алапаевок и начал служить в армии. Наш отряд в основном состоял из 800 китайских шахтеров. Мы охраняли угольные шахты.
Вступая в Красную Армию, я руководствовался только энтузиазмом и стремлением просуществовать и совсем не разбирался в революционных делах. Не хватало у меня и военных знаний. Советские руководители терпеливо обучали нас. Мне еще памятны слова, сказанные одним советским товарищем в первый день моего прибывания в Красной Армии: «Ваня,— говорил он,— (так меня звали советские товарищи), что дороже всего для нас, пролетариев? Ныне дороже всего для пролетариата — иметь в руках оружие, винтовку. Будет она у нас в руках — мы /521/ сможем сбросить с плеч угнетателей, стереть с лица земли наших врагов, и пролетариат сможет освободиться».
Ранее мы никогда и не прикасались к винтовке. Советские руководители, как любящие братья, обучали нас основам военного дела. Они нам говорили: «Армия революции должна быть дисциплинированной, организованной, обученной, расхлябанность недопустима».
В то время в окрестностях Алапаевска было множество вооруженных контрреволюционных банд. Пользуясь нашим недостаточным боевым опытом, они частенько выбирали момент, чтобы захватить ценности и разрушить оборудование рудников. Однажды на рассвете одна небольшая шайка белобандитов тайком напала на рудник. Бандиты не предполагали, что мы предприняли соответствующие меры предосторожности: в нужных местах вырыли окопы, выставили посты. И, когда они начали нападение, мы очень быстро обнаружили их и тут же организовали им «встречу». В то время как бандиты пробирались в окрестности рудников, мы их окружили и одним ударом полностью уничтожили всю банду. После этой победы мы получили (награды от руководства.
Вскоре колчаковская армия начала наступление. Одна колонна белобандитов проникла в районы между Пермью и Екатеринбургом и захватила в тылу красных войск город Чусовой. В этом районе имелся железнодорожный мост, чрезвычайно важный в стратегическом отношении. Его захватили белобандиты. Поэтому штаб красных немедленно сконцентрировал войска, чтобы вернуть мост обратно. Отряды красных девять раз ходили в атаки, но безуспешно. Штаб направил для проведения этой операции нашу китайскую часть.
Как только был получен приказ, наш отряд более чем в 800 человек тут же выступил. Приблизившись к мосту, мы обнаружили, что противник на противоположном конце моста установил два тяжелых пулемета. Плотный пулеметный огонь не давал нам возможности поднять головы. Но мы шаг за шагом ползли вперед. Каждый шаг продвижения доставался очень дорого. Уже много товарищей пало, некоторые только-только прорвутся на мост и, сраженные пулями, падают в реку. Дождавшись момента, когда мы оказались на середине моста, противник еще более усилил огонь. Продвигаться стало почти невозможно. Мост покрылся телами погибших и раненых /522/ воинов. И вот «в этот чрезвычайно напряженный момент один, находившийся впереди нас товарищ, стиснув обеими руками винтовку, в одно мгновение достиг противоположной стороны. Мы последовали за ним.
Враг в панике: на другом берегу мы уже захватили его позиции.
После боя подсчитали потери. Наш отряд потерял убитыми и ранеными сотни человек. Но, хотя потери были очень велики, боевой дух отряда не пал. Ведь мы выполнили приказ! За отвагу, проявленную нами при разгроме белобандитов, советские товарищи и советский народ назвали нас «Китайской героической армией». Штаб предоставил нам необходимое время для отдыха и переукомплектования.
Затем прошло много времени, почти год. Наш отряд участвовал в схватках с врагом под Кунгуром. Помню, рота, в которой я находился, располагалась на самом передовом крае. Когда мы прибыли, заняли позиции, противник внезапно развернулся и начал контратаку. Наш командир роты немедленно отдал приказ рыть окопы. Но были уже сильные морозы, земля промерзла, копать ее было невозможно. Пришлось сделать временные укрытия из снега.
В то время как мы рыли в снегу траншеи, вражеская конница с двух сторон начала окружать нас. У врага было бесспорное превосходство в силах. Наша рота оказалась в большой опасности. Командир роты приказал немедленно отходить. Большинство наших бойцов уже отошло, а я и еще один товарищ оказались в кольце конницы белых, в самом центре позиций. Со всех сторон летели на нас всадники с саблями наголо. Выхода не было. И тут нам с товарищем внезапно пришла мысль броситься на снег и притвориться мертвыми. К счастью, как раз пошел сильный снегопад и запорошил нас белым покрывалом. Враги нас даже и не заметили. Проскакали мимо.
Стемнело. В степи разыгрался буран. Мы закоченели и проголодались, однако шевелиться было нельзя. Я про себя подумал: «Вот и смертушка пришла». Собственно, тогда смерть не была страшна, страшен был плен, так как белобандиты особо ненавидели китайских бойцов. Как только китаец попадет в их лапы, обязательно зверски истязают: отрубят уши и нос, выколют глаза, а по/523/cле все равно убьют. Мы напрягли все силы и терпение, чтобы ни в коем случае не выдавать себя врагам или в крайнем случае с боем отдать свои жизни.
В снегу мы пролежали один день и две ночи. К рассвету третьего дня конечности у нас совершенно одеревенели, в глазах потемнело. Что было бы дальше, неизвестно. Наверное, мы замерзли бы. Но к нашему счастью как раз в это время большой отряд Красной Армии перешел в наступление, и нас спасли.
Мое здоровье после проведенного в снегу дня и двух ночей сильно пошатнулось. После освобождения Урала, когда Красная Армия вступила уже в Западную Сибирь, я попросил перевести меня на работу на одно из местных предприятий- Я был назначен в Омскую политическую охрану. Охранял эшелоны с углем, курсировавшие между Омском и Новосибирском. Потом снова служил в армии, в Иркутске. Однако старые болезни обострились, и в 1920 году я демобилизовался.
После этого побывал в Москве, на Украине. В Харькове меня направили на руководящую работу в один пра-чечно-красильный кооператив, организованный китайцами. Затем работал налоговым агентом. В то время гражданская война в Советской России уже закончилась. Но из-за ран, нанесенных войной, жизнь народа была по-прежнему чрезвычайно трудной. И все же энтузиазм лился через край: враги были разбиты и изгнаны, эксплуататорские классы свергнуты, мрачному времени прошлого не было возврата. Мы, китайцы, также поняли эти коренные преобразования. До революции всякие аристократы и помещики всегда нас называли «темными людьми». А после революции китайцы были окружены всесторонней особой заботой. Многие китайцы, проживавшие в Советском Союзе, поженились на русских женщинах. Это было совершенно немыслимо до революции. А когда я впервые прочитал на советском денежном знаке несколько китайских иероглифов «Цоаньфан пиньгунчжи ляньхэ!» (тогда так переводился лозунг «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!»), был до слез растроган.
Мы, китайцы, служившие в Красной Армии, везде были окружены исключительным вниманием. Как только узнавали, что мы демобилизованные красноармейцы, к нам относились, как к близким родным. Встанешь, на/524/пример, в очередь в магазине — тебя обязательно пропустят вперед.
В 1933 году, когда японские империалисты начали вооруженную агрессию против моей родины, я вернулся в Китай, чтобы принять участие в национально-освободительной войне. Вскоре вступил в Шанхайскую подпольную организацию Компартии Китая, с головой окунулся в революционную работу.
Сейчас я уже пенсионер. Живу в Шанхае. Частенько вспоминаю своих русских друзей. Ведь прошло уже сорок лет с тех пор, как мы освободили Урал от колчаковского рабства! Но вспоминая прошлое и глядя на сегодняшнее, я чувствую себя снова молодым. Да и как не помолодеешь, если социализм всюду одерживает победы на земле. Остаток своих сил я непременно отдам делу строительства социализма и до конца своих дней буду верно служить великому делу китайско-советской дружбы. В дружбе народов — наша сила. Это я понял еще сорок лет назад.

 Отправлено: 15.09.12 12:09. Заголовок: Уссури пишет: А мож..

Уссури пишет:

цитата:

А можете указать источники информации?

http://www.proza.ru/2011/11/16/379

 Отправлено: 15.09.12 18:09. Заголовок: Были китайцы и на за..

цитата:

Были китайцы и на западе. Так генерал Туркул вспоминал, что у пленных китайцев находили отрубленные пальцы с кольцами и мочки отрезанных ушей с серьгами, поэтому в плен этих интернационалистов не брали. Много китайцев работало в различный карательных органах большевиков. Брали туда исключительно тех, кто в совершенстве владел изощренной китайской пыткой. Такие «интернационалисты» предпочитали в плен не сдаваться.

Экспе-е-э-эрт
Судя по всему, он и сам путает хунхузов с партизанами. Советские исследователи упоминали, что в белых документах одинаково легко к одним и тем же отрядам используются термины "хунхузы", "партизаны" и "большевики".

мир пишет:

цитата:

Один из земских представителей писал о своих переговорах с хунхузами: "Они именуют себя партизанами. На каждой винтовке висят красные ленты. Идут под флагом красного знамени", численностью до 100 человек, вооружение - винтовки, бомбобеты. "Просили у нас печеного хлеба и мы им отпустили три подводы"; обещали не беспокоить население. В других донесениях говорилось: усиленное прохождение хунхузов по 5-10 человек. "Бесчинств и насилий над населением не делают, за исключением насильного требования от населения хлеба и других съестных припасов". Отряды хунхузов "добывали сведения о японцах", направлялись "в Сучан в помощь ему против японцев", устанавливали связи с корейским населением, которое предупреждало их о передвижениях полиции и японских войск.

 Отправлено: 17.09.12 01:15. Заголовок: мир пишет: Были кит..

мир пишет:

цитата:

Были китайцы и на западе.

На Белом Мурманском фронте например китайский рабочий батальон (я так понимаю из китайцев строивших Мурманскую ЖД).

 Отправлено: 17.09.12 01:26. Заголовок: В 227-м Владимирском..

В 227-м Владимирском полку по состоянию на середину августа 1919г была одна китайская рота из рабочих строивших Мурманскую жел.дорогу.

 Отправлено: 29.11.12 15:13. Заголовок: К августу 1918 года ..

К августу 1918 года был сформирован 2-й минный китайский батальон. Командир - Ли Цин-хэ. Батальон принимал участие в подавлении Ярославского восстания. Затем размещён на станции Чудово ж.д. линии Москва-Петроград. В августе 1919 года действовал против СЗА Юденича пол Псковом.

 Отправлено: 29.11.12 15:35. Заголовок: Летом 1918 года в Мо..

Летом 1918 года в Москве формировался 1-й Интернациональный китайский отряд. Заместитель командира отряда - Ван Юй-пу. Отряд с конца 1918 года на Восточном фронте. Принимал участие в освобождении от белых Уфы, Челябинска.